Глава II
РОСКОШНАЯ ИДЕЯ

Утром, часов в десять, когда мы с Мотькой еще дрыхли, Ненорма заявилась к маме. Я проснулась от ее звонка в дверь и мигом все вспомнила. Мама с Альбиной уселись на кухне пить кофе, а тетя Липа ушла в магазин. Выждав немного, я на цыпочках подошла к кухне и замерла, прислушиваясь.
– Таточка, я знаю, мне нужно умереть, Женечка зовет меня к себе, он хочет наказать меня за мои грехи…
– Слушай, Альбина, я не очень-то разбираюсь во всем этом, у меня как-то туго с загробной жизнью, но, насколько я понимаю, наказывает за грехи бог, а не привидение.
– Но согласись, ведь это какой-то знак.
– Знак? Может, и знак, но поди догадайся какой.
– Ах, Тата, тебе хорошо, ты такая нормальная, а я… ты же знаешь, я – не норма…
Она произнесла это так, словно маму можно только пожалеть за то, что она нормальная.
– Ну, ладно, скажи, ты хоть поспала немного? – спросила добродушная мама.
– Ах, где там… так… может, вздремнула полчасика…
– Знаешь, у нас у одной актрисы тоже кто-то в квартире стучал, ну, вроде полтергейст, так она привела священника, тот освятил квартиру, и все, на этом все кончилось. А еще я читала, что есть какая-то служба, не то по борьбе с полтергейстами, не то по установлению контакта…
– Ах нет, я не хочу бороться, ведь это Женечка, я опять слышу его божественную музыку, он словно со мной разговаривает…
– Ну тогда чего ты от меня хочешь, – рассердилась мама, – нравится тебе общаться с духами, так общайся на здоровье!
– Знаешь, я уже жду ночи, жду этой музыки…
– О Господи! – вздохнула мама, – ты же можешь слушать эту музыку с утра до ночи и без помощи духов. Включи себе магнитофон и слушай. Или дух лучше играет?
– Конечно! Конечно, лучше! Это совсем другая, неземная музыка! Ах, какие вкусные ватрушки, это ваша Липа пекла?
Тут я решила, что уже можно войти в кухню.
– О, Асенька! А где твоя подружка? – спросила Ненорма.
– Она еще спит, каникулы же. Я тоже еще пойду посплю, вот только ватрушку возьму.
– Нет, – решительно заявила мама. – Хочешь ватрушку, съешь здесь! Что это за манера таскать все в постель!
У мамы бывают такие педагогические приступы, а поскольку это случается нечасто, то я предпочитаю с ней не спорить.
И тут зазвонил телефон, междугородний.
Я схватила трубку.
– Дедушка! Дедуля, здравствуй!
– Аська! Малышка, как же я по тебе соскучился! Аська, представляешь – я скоро приеду домой на целых две недели!
– Дед, а как твой Мефистофель?
– Огромный успех! Все дамы у моих ног!
– Дед, приезжай скорее, ты тут очень нужен!
– Аська, родная, через три дня встречай меня. А мама дома? Да, я вам с Мотькой такой подарок купил, закачаетесь! Ладно, давай маму.
Забыв обо всем на свете, я кинулась в свою комнату.
– Мотька! Мотька! Вставай, дедушка приезжает!
– Когда? – Мотька тут же вскочила.
– В понедельник! Ура! Он сказал, что купил нам с тобой какой-то подарок, закачаешься!
– Ну вот, опять, – понурилась Мотька. – Зачем он это делает, мама опять ругаться будет.
– Не будет, не будет! Он сам с ней поговорит, ты же знаешь, как он на пожилых женщин действует!
– Это да, – просияла Мотька. – И почему только на пожилых? Вон Клавдюшка (это наша физичка и классный руководитель), она еще молодая считается, ей лет двадцать пять, она при виде твоего деда прямо вся обмирает – еще бы, такая знаменитость!
– Пошли завтракать, Матильда, Липочка ватрушек напекла.
– Нет, мне домой надо. Каникулы, надо маме помочь!
– Погоди, давай мы сейчас быстренько позавтракаем, а потом вместе пойдем и поможем твоей маме. Вдвоем мы все быстро сделаем, а потом займемся нашим расследованием!
– Ой, я совсем забыла!

Через полчаса мы выскочили из дому и бегом понеслись на почту, где работала Мотькина мама.
– Тетя Саша, не сердитесь, что мы поздно, у нас такое было! – затараторила я, чтобы сразу заговорить зубы Мотькиной маме.
– Это что, дух у Альбины объявился?
– Мама, откуда ты знаешь?
– Да уж весь двор гудит. Ладно, девчонки, некогда мне с вами. Асенька, поможешь Матильде?
– Конечно!

Мы с Мотькой понеслись в соседний переулок, где нам дали две громадные кипы рекламных газет. Мы их взгромоздили на каталки и побежали обратно в наш двор. Для Мотькиной мамы это неплохой приработок.
Старушки на лавочках уже сколько раз предупреждали мою маму, что, дескать, ни к чему хорошему эта дружба не приведет, но мама только смеялась. Она очень любила Мотьку, говорила, что она на редкость способная девчонка.
– Чем дружить с придурочными детками этих нуворишей, которые знают только три слова: прикид, бабки и видак, пусть лучше дружит с Матильдой. Ее мама хороший человек, и у девочки тоже есть душа и голова на месте, – отвечала мама всем, кто удивлялся нашей дружбе.
– Знаешь что, – заявила Матильда, когда с газетами было покончено, – пошли ко мне, там никто не помешает думать. Очень уж меня этот дух занимает. Как вспомню, так вздрогну.
У Мотьки мы вскипятили себе чаю, взяли по горсти черных сухариков с солью и стали думать.
– Значит, так, – сказала я, – если отбросить сразу мысль о нечистой силе, то что это может быть?
– Ну, может, это какой-нибудь добрый дух, он ведь только на рояле играет.
– Понимаешь, есть тут что-то, что ни в какие рамки не лезет.
– Что?
– Если дух играет на рояле, то его, конечно, не видно, но клавиши-то должны двигаться под его невидимыми пальцами, и уж тем более внутри все не может оставаться неподвижным.
– А может, это просто загробная музыка?
– Тогда почему она доносится из рояля, а?
– Тетя Липа же открывала крышку и говорит, что ничего там нет, да мы и сами туда заглянули.
– И все-таки мы должны заглянуть туда еще раз и хорошенько все осмотреть. Не спеша.
– Легко сказать!
– Вообще-то, это вполне возможно. У нас есть ключи от ее квартиры. Запасные.
– А ты представляешь, если нас там застукают – сразу скажут, что я во всем виновата и тебя сбиваю с пути.
– Нет, нельзя, чтобы нас застукали. А вообще, очень бы не вредно провести там ночь, в этой квартире, разобраться с духами. Эх, если бы она на дачу уехала!
– Аська, я, кажется, придумала! У твоей мамы завтра нет спектакля?
– Нет, она говорила, что хочет перед дедушкиным приездом заняться уборкой. А что?
– Давай ближе к вечеру, часов в пять-шесть, позвоним Альбине, ну, придумаем что-нибудь, как будто ее вызывают на дачу, она первым делом к твоей маме кинется, твоя мама, конечно, скажет, что ей надо убираться и так далее, а мы тут как тут, мол, сами уберем, а вы, Наталья Игоревна, езжайте, заодно и свежим воздухом подышите. Ну, пока то да се, они поедут уже поздно и останутся там ночевать.
– Матильда! Гениальная голова! – восхитилась я. – Но ведь Ненорма может позвать с собой кого-нибудь другого.
– Да нет, она вечно за всем к твоей маме обращается.
– Мама может не согласиться.
– Ну, если Ненорма на нее насядет…
– Так, а вдруг мама скажет, чтоб Ненорма взяла нас с тобой?
– Не смеши меня, Аська, на кой мы ей сдались? Это она твоей маме может без конца долдонить, что она не норма, а с нами что ей делать? Вообще-то, тетю Тату жалко, эта Ненорма ведь настоящий кровосос, но ради дела…
– Знаешь, мама сама виновата, что ее привадила, вот и дедушка так говорит, и тетя Липа. Да, кстати, а как мы из дому-то удерем?
– Проще пареной репы. Скажем, что пошли к кому-нибудь на день рождения.
– И ты думаешь, тетя Липа уснет, пока я домой не приду?
– Что верно, то верно…
– Ладно, Мотька, там будет видно, как говорит наш немец: «Комт цайт, комт рат», главное, спровадить их на дачу. И что мы ей скажем? Кстати, звонить должен кто-то другой.
– Не беда, попросишь Вадьку, он для тебя все сделает.
– Да ну его, он вопросами замучает, и придется все ему рассказать.
– Придумала! Я сама позвоню. Через варежку.
– Это как?
– А так! – Мотька взяла свою пуховую варежку, прижала ее ко рту и прогундосила: – Здрасьте, Альбина Федоровна! Погоди, мы сейчас по телефону проверим. Кому бы позвонить!
– Позвоним Липочке! У нее слух тонкий, она же оперу обожает, не зря столько лет была дедушкиной поклонницей!
– Точно!
Мотька быстро набрала наш номер.
– Алло! Наталью Игоревну, будьте любезны! Ах, нет дома, скажите, она в театре? Хорошо, я попробую найти ее там! Всего наилучшего! – трясясь от хохота, проговорила Мотька в варежку. – Не узнала! Даже ничего не заподозрила! Ура!
– Ну, хорошо, предположим, все у нас получится, мама с Ненормой уедут. Липочку мы обведем вокруг пальца, но, согласись, ведь страшновато будет вдвоем ночью в чужой квартире, где водятся духи, а? Как по-твоему?
– Да, и свет нельзя зажечь.
– Почему это?
– Аська, ты сама, что ли, не понимаешь? Квартира ведь вроде пустая.
– Ты права. Хорошо бы Лорда взять с собой. Ну, тут уж я не знаю, что надо выдумать. Слушай, а давай Липочке в чай мамину снотворную таблетку кинем.
– Нет, это нельзя, ты же знаешь, Липочка вообще никаких таблеток никогда не пьет. А вдруг у нее аллергия, вдруг она от этой таблетки умрет? Что тогда?
– Да, твоя правда. Но надо же что-то придумать, а то они на дачу уедут, а мы не сумеем из квартиры выйти.
– Знаешь, если мы сейчас только об этом и будем думать, ничего, кроме головной боли, не наживем. Все равно до завтра нам делать нечего. Пошли лучше погуляем.
– Пошли.
По дороге Мотька вдруг меня спросила:
– Ась, а почему эта Альбина все твердит, что она не норма? Обычно люди этого стесняются!
– Да просто она дура набитая, выскочила когда-то замуж за композитора, и показалось ей, видно, что в этом кругу надо быть ненормальной. Я помню, как-то слышала, она маму спрашивала: «Таточка, как ты, актриса, существо возвышенное, можешь жить с обычным человеком?» Это она про папу. «Гидробиолог – это так прозаично!»
– Вот дурища!
– Еще та! И, кстати, сколько бы она из себя эфирное создание ни изображала, а хватка у нее, как у бультерьера. И она очень практичная. Это все дед про нее говорит.
– А мама твоя ей что ответила тогда?
– А мама ответила: «Дай бог каждой женщине встретить такого человека, как мой невозвышенный муж!»
– Да, это уж точно!
Мы еще долго гуляли, пока не замерзли.
– Пошли к нам, – предложила я.
– Нет, сегодня пойду домой, надо кое-что по дому сделать, а то мама ругаться будет. А вот завтра я приду к тебе часа в три, будем помогать твоей маме. Хотя нет, сначала нужно будет позвонить Альбине. Ты не знаешь, у нее телефон с определителем?
– Не знаю.
– Давай сейчас проверим.
– А у тебя жетон есть?
– На кой он нужен!
Мотька подлетела к автомату на углу и быстро набрала номер Альбины.
– Нет у нее определителя, ура! Вот только что же такое сказать, чтобы она наверняка поехала на дачу?
– Скажи, что у нее окно разбито, хотя нет, это ей не мама нужна будет, а стекольщик. И вообще, я не знаю, в каком таком случае ей может мама помочь.
– Думай, напрягай мозги!
– Да они у меня и так лопаются. План-то мы составили роскошный, а вот как его осуществить?
– Да, что-то никаких идей!
– Постой, Матильда! Я, кажется, придумала!
– Ну, говори скорее!
– Слушай, через варежку она тебя с трудом разберет, ты только тверди: у вас на даче, у вас на даче, а чего у нее на даче, она как бы и не расслышит. Понимаешь?
– А что, хорошая мысль! Но она ведь может позвонить соседям.
– Насколько я знаю, у нее с соседями отношения натянутые, а потом там большие участки, соседям туда еще тащиться надо, а погода сама видишь какая: слякоть, грязь. Ты еще скажи отчетливо слово «окно», а что с окном, пусть она не расслышит. Тут она, конечно же, бросится к маме и будет ее умолять с ней поехать. Ну, а мы подыграем.
– Точно, это будет здорово правдоподобно! Короче, завтра, примерно в полпятого я ей звоню…
– Нет, в полпятого рано!
– Почему?
– Посуди сама – в полпятого ты звонишь, еще час, предположим, на уговоры мамы, на сборы, ну, часов в шесть они выедут, на машине туда езды минут сорок, сейчас, допустим, час. В семь они обнаружат, что там все в порядке, и к девяти, самое позднее, будут дома.
– А когда ж звонить?
– Выходит, часов в семь, не раньше.
Мы простились с Мотькой до завтра.

Глава IV
НУ И НОЧКА!

И вот мы в квартире Ненормы. Кажется, вторжение прошло гладко. Мы стоим, прижавшись друг к дружке. Не знаю, как Мотьке, а мне сейчас стало по-настоящему страшно. До сих пор бояться было просто некогда. И вдруг раздался телефонный звонок. Сердце сразу ушло в пятки.
– Не бойся, мало ли кто может звонить, – шепчет Мотька, но я чувствую, что и у нее руки ледяные. Наконец телефон смолк. – Перво-наперво надо зажечь свет. – Мотька отважно бежит по коридору, включает свет в ванной и открывает дверь. Сразу становится легче, уже не так страшно.
Мы входим в гостиную и зажигаем две елочные свечки, прилепив их воском к блюдечку, взятому из дому. У нас с собой целая корзинка всякой всячины, вплоть до тряпки, чтобы стереть отпечатки пальцев. Мы садимся рядышком на диване и замираем в ожидании. Часы бьют полночь. Проходит еще минут десять, и вдруг Лорд в передней начинает ворчать. Но никакой музыки не слышно.
– Чего это он? – спрашивает Мотька.
– Он так ворчит, когда кто-то подходит к дверям. Неужели они вернулись?
– Если Лорд залает, мы пропали! Попробуй его успокоить!
Сердце бьется так, что я вообще ничего не слышу, но зато вижу, как Мотька кидается к дверям, гладит Лорда и заглядывает в глазок.
– Аська! Это не они! Там какие-то мужики!
И тут мы слышим, как в одном из замков поворачивается ключ. Значит, от какого-то неизбывного ужаса или позора (если это все-таки вернулась Альбина) нас отделяют всего четыре замка! Не так уж мало! Вот ключ медленно, осторожно поворачивается во втором замке. И тут я с мужеством отчаяния запираю первый замок. Из пяти замков два изнутри не запираются. Мотька смотрит на меня с восхищением.
– Ничего не понимаю, – говорит тихий мужской голос, – мне показалось, что верхний замок закрылся, а?
– Не пори хреновину, давай, спешить надо!
Так, теперь открыт второй замок. Его изнутри не закроешь. Затем открывается третий, и когда бандиты приступают к четвертому, я закрываю третий. Кажется, они ничего не заметили. Наконец они вставляют ключ в скважину пятого замка, поворачивают его и легонько толкают дверь. Естественно, она не поддается.
– Что за черт! Я ж говорил, что с верхним замком какая-то лажа!
– Ну-ка, Гриня, дай я!
Опять открывается верхний замок.
– Да ты, лопух, его просто не открыл!
– Что ж я, совсем чокнутый, открыл я его, прекрасно помню.
Тем временем я успеваю вновь закрыть верхний замок. Смотрю на Мотьку – она уже давится со смеху.
– Слушай, Гриня, мне тоже показалось, что он опять закрылся!
– Ага! Что я говорил! Чертовщина какая-то. Но в квартире же пусто. Мы ведь сами ей на даче колесо прокололи. Это уж точняк, что ее дома нет. Да и звонили на всякий случай – никого. Может, ломанем?
– Да ты что! Зачем ломать, когда в руках ключи. А шуму сколько.
– Ключи-то есть, а толку что? Может, правду говорят про это дело?
– Про какое?
– Что у ней в квартире дух живет.
И тут Мотька шепчет мне:
– Быстро сыграй чего-нибудь!
Я кинулась к роялю и заиграла вальс Шопена.
Буквально через минуту в кабинет ввалилась Мотька, умирая от хохота, и заключила меня в объятья!
– Аська! Ура! Мы победили! Ты бы видела, как они дунули!
– А ты их разглядела?
– Да где там! Аська, как тебе в голову пришло закрыть замок?
– Понятия не имею!
И тут вдруг мне стало страшно. Задним числом, как говорится. Ноги у меня затряслись, и я чуть не свалилась со стула.
– Аська! Ты чего?
– Мотька, а ведь ужас как страшно было!
– Что-то не похоже, что ты очень уж испугалась.
– Еще как! А ты?
– Надо думать – влезли ночью в чужую квартиру – и без того спятить можно, а тут еще, здрасьте вам, настоящие воры пожаловали!
– Повезло, однако, Альбине! Как ты думаешь, они уже не вернутся?
– Сегодня? Нет! Они так драпали!
– Вообще-то надо бы предупредить Альбину, чтобы замки сменила.
– Интересное кино! Как это ты ее предупредишь – знаете, Альбина Федоровна, вот когда мы в вашей квартире прохлаждались, к вам воры лезли, но мы их не пустили, так, что ли?
И тут все напряжение этой ночи дало себя знать – мы хохотали так, что слышно было, наверное, даже на лестнице. Мы выли, икали, задыхались, держались за животы. Так продолжалось довольно долго.
– Аська, – взяла наконец себя в руки Мотька. – По-моему, нам пора мотать отсюда.
– А дух?
– А что дух? Никакого духа сегодня явно не было.
– Нет, все-таки в рояль мы должны заглянуть.
И, махнув на все рукой, мы зажгли свет в кабинете, открыли рояль и тщательно все внутри осмотрели. Разумеется, мы ничего там не обнаружили.
– Все, Матильда, хватит, пошли домой. Это ведь тоже еще не так просто – незаметно выйти, запереть все замки и открыть нашу квартиру. Только я сначала должна попить, а то умру.
– И я, у меня от всех событий в горле пересохло.
Погасив свет в кабинете, мы отправились в кухню. Дрожащими руками я схватила кружку с сушилки и налила воды, Мотька последовала моему примеру, поднесла кружку к губам и… В этот момент раздался звонок в дверь. Забытый нами Лорд громко взлаял, а мы с перепугу обе выронили кружки. Ну и ночка! Мы кинулись к двери, и я глянула в глазок. Он был темный. Значит, кто-то намеренно его закрыл. Час от часу не легче! Неужели вернулись ворюги? Звонок повторился, и тут вдруг Мотька спросила, понизив голос:
– Кто там?
– Альбина, милочка, у тебя выпить не найдется? Это я, Лёнчик!
Лёнчик был известный всему двору пьянчужка, вполне добродушный.
– Нет, – продолжала Мотька, – ничего у меня нет, ступай с богом, Лёнчик, поздно уже.
Я чуть со смеху не лопнула. Мотька говорила с Альбиниными интонациями.
– Ладно, ладно, простите великодушно, ухожу, смиренно ретируюсь!
Я посмотрела в глазок и увидела, что он направился к нашей двери. Черт побери, как же нам теперь домой попасть?
Наконец Лёнчику надоело звонить в пустую квартиру и он стал спускаться по лестнице.
– Мотька, линяем, а то еще кто-нибудь явится!
– Погоди, надо забрать свечки!
Мы тщательно собрали все свое имущество, начисто позабыв о разбитых кружках на кухне.
И вот наконец мы дома! Силы наши на исходе. Мы едва доплетаемся до постелей. Но уснуть не можем.
– Чтоб я еще когда-нибудь полезла в чужую квартиру – да ни в жисть! – говорит Мотька.
– Да уж, удовольствие ниже среднего! Хотя, Матильда, мы с тобой предотвратили настоящее преступление.
– Что да, то да! Вот вычислить бы еще этих ворюг!
– Да как мы их вычислим, и потом, это вообще не наше дело. Нам бы как-нибудь предупредить Альбину, чтобы замки сменила. Какая она ни есть, а все-таки жалко, если ее ограбят!
– Еще бы! Но все же кое-что нам об этих ворюгах известно.
– Что?
– Одного из них зовут Гриней, значит, скорее всего, Григорием.
– Да, и еще кое-что – они явно из местных, раз про духа слышали.
– Верно. А ты, Аська, думаешь, они могут еще сунуться к Альбине?
– Думаю, да, только теперь они полезут днем.
– Почему?
– А днем духи спят.
– Но днем ведь очень опасно!
– Ну и что! Мало ли бывает дневных ограблений!
– И что нам делать?
– Не знаю. Хотя нет, знаю. Давай днем будем сами приглядывать, а послезавтра дедушка приезжает, вот с ним и посоветуемся.
– Это, конечно, хорошо, но как мы сможем вдвоем следить за квартирой Ненормы? У нас ведь и другие дела есть.
– Придется посвятить в это дело кого-нибудь еще, только не говорить, конечно, что мы в чужую квартиру лазали.
– Нет, нельзя, пойми, что же мы скажем, откуда нам про это все известно?
– Скажем, что случайно слышали разговор.
– И любой дурак нас спросит, почему мы в милицию не заявили.
– Знаешь что, Матильда, давай спать, утро вечера мудренее.
– Тоже верно.

Утром мы проснулись от пронзительных воплей.
– Тата! Тата! – вопила Ненорма. – У меня в квартире кто-то был.
– О Господи, – вздохнула мама, которая торопливо пила на кухне кофе – ей пора было идти в театр. – Что там еще у тебя?
– Вообрази, на кухне две разбитые вдребезги кружки!
– Что-нибудь пропало?
– Кажется, нет, самое ценное я проверила – все на месте.
– Ну так бог с ними, с кружками! Чай, не севрский фарфор.
– Да, но кто их мог разбить?
– Может, дух решил промочить горло, а тут прокричал петух, вот он и выронил кружку…
– Да ну тебя, Тата, вечно ты с шуточками…
– А у тебя вечно какие-нибудь таинственные происшествия. Да ты небось сама плохо поставила их на сушилку, а где-нибудь что-нибудь тряхнуло, вот они и свалились.
– С водой?
– Почему с водой?
– Потому что осколки лежат в луже.
– Ну, тогда я не знаю, извини, мне пора в театр. Кстати, может, подбросишь меня?
– Ох, прости, Таточка, я сейчас никак не могу.
Ну и поганка же эта Ненорма! А мы еще собираемся охранять ее квартиру. И тут меня осенило.
– Мотька, давай подкинем Альбине письмо, как в собаке Баскервилей, вырезанное из газет: так, мол, и так, вашу квартиру собираются ограбить, поменяйте замки. И все. Пусть сама чешется, а то как ей надо, так мама все бросай, а как подвезти маму в театр на машине, так она, видите ли, занята! Не желаю я тратить время на такую дуру.
Тут к нам заглянула тетя Липа.
– Проснулись, сони? Подымайтесь и идите завтракать.
– Спасибо, тетя Липа, только мне бежать надо, – сказала Мотька.
– Да съешь что-нибудь и беги себе.
– Нет, спасибо, я уже опаздываю, – сказала Мотька, влезая в куртку, и шепнула мне: – Я нынче сама с газетами справлюсь, а ты ищи пока подходящие слова. А ничего мы с кружками лажанулись, а?
И Мотька умчалась. Наскоро перекусив, я взялась за газеты. Надо сказать, что управилась я в какие-нибудь полчаса. Все газеты были полны криминальной хроники и полезных советов, как защитить свою квартиру. В результате получилось такое послание: «Вашу квартиру намереваются ограбить. Срочно поменяйте замки». Надев перчатки, я взяла лист бумаги из дедушкиного стола, вырезала слова из газет и аккуратно наклеила на бумагу. Затем в перчатках же я сложила листок и сунула в карман куртки.
– Тетя Липа, я пошла гулять, – крикнула я и бросилась бегом вниз, к почтовым ящикам. Там никого не было. Рукой в перчатке я собралась уже опустить листок в Альбинин ящик, но решила сперва показать его Мотьке.
Навстречу мне попались две девчонки из нашего класса, Ляля и Верочка. Верочка – первая красавица в классе, несусветная воображала.
– Слушай, Монахова, – сказала она нараспев, – это правда, что в вашем доме какие-то привидения завелись?
– Сущая правда.
– И, говорят, ты их сама видела?
– Видеть не видела, но зато слышала.
– Ну и как?
– Что?
– Страшно?
– Ни капельки.
– Да ладно!
– Ей-богу. Ну, девчонки, я побежала. Кстати, вы Матильду не видели?
– Она на почте, у мамаши.
Я сломя голову помчалась на почту.
Мотька и вправду была там.
– Девочки, – сказала тетя Саша, Мотькина мама, – сходите сперва в магазин, а потом уж гуляйте на здоровье! Как мама, Асенька?
– Спасибо, хорошо!
Мы отправились в ближайший овощной. По дороге я показала Мотьке письмо. Она его в целом одобрила, только сказала, что зря я взяла бумагу у дедушки.
– Почему?
– Если она заявит в милицию, они начнут искать и смогут по бумаге определить отправителя.
– Да ладно, а то милиции больше делать нечего, станет она такой ерундой заниматься. Скажут – вас, мадам, просто кто-то решил разыграть.
– Твоя правда. Ладно, давай на обратном пути зайдем на почту, положим письмо в конверт и проштемпелюем.
– Это еще зачем?
– Чтоб не подумали, что это кто-то из дома.
– Но все равно же это наше почтовое отделение.
– Ну и что? А сколько народу оно обслуживает?
– Ох, Мотька, ну и голова у тебя!
– А бросим письмо мы сами – во-первых, так скорее. Ай, Аська, а как же адрес? Печатными буквами, да?
– Да, адрес в газете не сыщешь.
– Тогда вообще ерунда получается. Она сразу поймет, что это детские шалости. Прочитал какой-то недоумок «Собаку Баскервилей» и решил позабавиться. На конверте печатные буквы, а в конверте бумажка с наклейками из газеты – чушь какая-то.
– Правда, глупо! Что же делать?
– Вырезать буквы из газет и так написать адрес.
Купив все, что было велено, мы отнесли это к Мотьке, нарезали кучу букв из газет, наклеили на конверт и решили, прежде чем идти на почту, чтобы поставить штемпель, взглянуть на Альбинину квартиру, не грабят ли ее. И что же мы увидели? С дверью возился наш домовый слесарь дядя Веня. Альбина стояла у него над душой.
– Здрасьте, Альбина Федоровна! – сказали мы хором.
– Вот, девочки, меняю замки, а то, похоже, кто-то сегодня ночью был у меня в квартире!
– Как! – ахнули мы, и я почувствовала, что заливаюсь краской, а Мотька нагнулась, словно уронила варежку.
Слава богу, все опять сделалось без нас, само собой!

Глава VI
МУЗИ€  КГЕЙСТ

Утром я проснулась от дедушкиного голоса:
– Анастасия, сколько можно дрыхнуть! Немедленно вставай! Я хочу с тобой общаться, а не смотреть на сонную тетерю! Через десять минут чтобы была на кухне!
Конечно, я вскочила как ужаленнная и помчалась в ванную.
Через 10 минут ровно я вошла на кухню, где дедушка и мама уже сидели за столом.
– Татуша, а что это за история с Альбининым духом? – спросил вдруг дед.
– Понятия не имею. Я же все проспала, тебе уж Аська наверняка доложила. Но три свидетеля все же есть – Ася, Мотя и Липа. Они все слышали и видели.
– Да что же они видели?
– Нет, папа, видеть, они, кажется, ничего не видели. Разве что как Альбина билась головой о рояль!
– Бедный рояль! А у нее ведь очень хороший инструмент, «Бехштейн», жалко его!
И тут раздался звонок в дверь. Мама пошла открывать, и до нас донесся голос Ненормы.
– Таточка, с добрым утром! Я зашла тебе сказать, что завтра вечером по московской программе будет интервью со мной по поводу моего духа. Я там и о тебе говорю.
– Господи, да я-то тут при чем? – изумилась мама.
– Тата, кто там? – крикнул дедушка и подмигнул мне.
– Это Альбина! Альбиночка, заходи, хочешь кофе? – предложила мама.
– С удовольствием!
Когда Ненорма появилась в дверях, дедушка галантно встал из-за стола и поцеловал ей руку.
– Садись, Аля, – сказал он приветливо. – Угощайся. Говорят, у тебя странные дела творятся?
– Вы уже слышали, Игорь Васильевич? Каждую ночь, каждую ночь он приходит.
– И все музицирует?
– Да!
– Интересно было бы послушать!
– Да ради бога, Игорь Васильевич! Буду счастлива! Хоть сегодня!
– Ну, голубушка, куда так торопиться, если он является каждую ночь, то мы еще успеем, а, впрочем, может, и сегодня, я просто пока не знаю, как у меня сложится день.
– А завтра вечером, я уже говорила Тате, по московской программе будет интервью со мной по поводу духа.
– Интервью по поводу духа? – переспросил дед, и я видела, что он едва сдерживает смех. – И что же ты там говоришь?
– Ах, зачем я буду все пересказывать, вот завтра сами и посмотрите.
– Непременно, голубушка, непременно! Уж я такой возможности не упущу. Пятьдесят шесть лет живу на свете, а интервью по поводу духа еще не слыхивал. Ну что ж, приятно было поговорить, но мне пора заниматься.
И с этими словами дедушка ушел к себе.
Оттуда и впрямь вскоре донеслись звуки его голоса. Он распевался.
– Какой божественный голос! – воскликнула Ненорма.
Мы с мамой промолчали. Не будешь же в самом деле вторить ей: «Да, божественный!» Мы это и сами знаем. Но молчим. Из скромности.
В театре у мамы сегодня выходной, но она спешила на радио, у нее там какая-то запись. Они ушли вместе с Альбиной.
А я позвонила Мотьке.
– Матильда! Приходи скорей!
– Что там у вас?
– Ничего. Дома только дед. Он занимается, к нему сейчас Александр Ефимович придет. Так что давай приходи!
– Бегу!

Уже через четверть часа Мотька примеряла обновки, а потом мы занялись уоки-токи.
– Ты представляешь, Аська, к примеру, я вдруг выследила какого-нибудь преступника и сразу подаю тебе сигнал, мол, так и так, беги в милицию, или, наоборот, ты, скажем, попала в беду, сразу мне сигналишь, и я иду на помощь! Класс! Ну и молодец твой дедушка! И как он догадался!
– Знаешь, я думаю, ему просто самому жутко захотелось в это поиграть, но ему некогда и возраст не тот, вот он и решил подарить это нам с тобой.
– Да, наверное.
– А мама, кстати, была очень недовольна.
– Почему?
– Она сказала, что у меня и так дурацкие детективные наклонности, а дедушка только поощряет их. И еще, что уоки-токи могут вовлечь нас в какую-нибудь беду.
– Наоборот!
– Слушай, нам все равно наших мам не понять, но лучше не спорить, спокойнее.
– Да, – вздохнула Мотька, – понять маму правда трудно. Знаешь, какой опять будет скандал из-за этих шмоток!
– Не будет! Дедушка заранее записку твоей маме написал, вот: «Дорогая Александра Георгиевна! Зная Ваш гордый независимый характер, заранее прошу у Вас прощения, но я отношусь к Матильде как к родной и, ей-богу, не вижу ничего дурного в том, что у девочки ее возраста будет несколько лишних тряпочек. Не сердитесь, Александра Георгиевна, на старика, но я просто очень радуюсь, что у моей внучки такая хорошая, умная и веселая подружка. С искренним уважением, Игорь Потоцкий».
– Дед у тебя – высший класс!
– Что да, то да! Матильда, по-моему, пора опробовать уоки-токи. Пошли на улицу!
– Слушай, Ася, только давай договоримся: про это – никому. В школу брать с собой не будем. Там либо отнимут, либо сопрут, и вообще, если хотим заниматься серьезными делами, никому про это знать не надо.
– Пожалуй, ты права.
– А после школы, наоборот, куда бы мы ни шли, трубка должна у нас быть с собой. Она в любую сумку влезает и даже в карман. А то мало ли что может случиться. Вдруг какое-нибудь срочное сообщение!
– Правильно! А сейчас пошли, опробуем. Жалко, конечно, что связь только односторонняя, не поболтаешь просто так.
– Алло! Алло! Перехожу на прием! Здорово! Пошли.
Мы разбежались в разные стороны, время от времени подавая друг другу сигналы. Наша игрушка работала бесперебойно. Если б мы знали, как она нам пригодится!
Когда мы вернулись, дома была только тетя Липа. Дедушка уже куда-то ушел.
– Слушай, Ась, а что делать с духом?
– А что мы с ним можем сделать?
– Но ведь интересно узнать, что это такое. А что Игорь Васильевич говорит?
– Ничего особенного. Он в духов не верит, но сказал Ненорме, что хочет послушать сам.
– А она?
– А она пришла в восторг. Кстати, завтра по московской программе будет интервью с Ненормой, как она выражается, «по поводу духа». Надо обязательно посмотреть.
– Представляешь, сколько она там всякой ерунды наболтает?
– Да уж!
– Ась, у меня такое впечатление, что ты все время хочешь мне что-то сказать, но почему-то не говоришь.
– Ох, Матильда, ты и вправду готовый сын майора Пронина! Ничего от тебя не скроешь. Помнишь, я тебе говорила про парня, с которым познакомилась, когда гуляла с Лордом?
– Да, его, кажется, Димой зовут?
– Митей. Так вот, я тут с ним поближе познакомилась, он мне уже звонил, обещал просмотреть какие-то книги про духов и вообще…
– Втюрилась, что ли?
– Ну не то чтобы…
– Втюрилась, втюрилась…
– Ну и что?
– Да ничего. Влюбляйся на здоровье, только язык лучше держи за зубами, ну, насчет наших дел. Надеюсь, ты ему не растрепала, как мы в чужую квартиру лазили?
– Да ты что! Про квартиру я только дедушке рассказала.
– А он что?
– А он сказал – это никуда не годится, и нас извиняет только то, что мы предотвратили ограбление, и взял с меня слово, что больше мы никогда этого делать не будем. Да, еще он сказал – у Ненормы есть что красть, картины у нее очень ценные. Моть, у меня все из головы не выходит – откуда у воров были ключи? Ведь целых пять!
– Ну мало ли! Уперли, допустим, у Ненормы связку, сделали слепки и тут же снова подкинули. Могли подобрать по замкам, есть, говорят, такие специалисты. Тогда, значит, они опять могут то же самое проделать и с новыми ключами.
– Запросто. Если они на ее квартиру нацелились, что-нибудь да удумают. Они, видать, за нею следили. Помнишь, они тогда говорили, что дождались ее приезда на дачу, колесо ей прокололи. Значит, все про нее знают. Слушай, а может, это кто-то из ее знакомых?
– Не исключено. Мама говорит, что она очень неразборчива в знакомствах.
– А вообще-то она мне обрыдла, эта Ненорма со своими духами и ворюгами. Бог с ней. Пусть живет как знает.
– Тоже верно.
Тут зазвонил телефон.
– Ася, привет, это Митя.
– Привет! – вспыхнула я. Мотька взглянула на меня с интересом.
– Чем занимаешься?
– Да так, сижу с подругой.
– С подругой? А может, выйдете погулять, погода сегодня хорошая, я тоже захвачу с собой приятеля, а?
– Сейчас спрошу. Мотька, – зашептала я, – это Митя, он говорит, что они с приятелем идут гулять и нас приглашают.
– С приятелем, говоришь?
– Ага.
– Ладно, скажи, что сейчас выйдем.
– Митя, мы через десять минут выйдем.
– Встречаемся на сквере.
– Договорились.
Первым делом мы с Мотькой напялили новые, привезенные дедом джинсы. Потом причесались как следует, самую чуточку подвели глаза маминым карандашом и отправились на свидание с Митей и его приятелем.
Приятель оказался тоже вполне славным мальчишкой по имени Костя. Они с Мотькой мгновенно сошлись на любви к группе «Несчастный случай», а мы с Митей ушли немного вперед.
– Знаешь, я просмотрел все, что было в доме относительно духов. Но описания подобного звукового феномена не встретил. По всей вероятности, тут мы имеем дело либо с чем-то совершенно новым, либо с розыгрышем.
– Кто же кого разыгрывает?
– Нет, я вовсе не настаиваю на розыгрыше, я вполне допускаю, что подобный феномен описан в соответствующей литературе, но просто я таковой не располагаю. Может, стоило бы обратиться к какому-нибудь специалисту.
– Специалисту по музыкальным духам?
– Да нет, по духам вообще.
– Знаешь, я думаю, Ненорма, то есть Альбина, уже обратилась ко всем возможным специалистам. Завтра ее даже по телевизору будут показывать.
– Да? Надо будет посмотреть. А по какому каналу?
– По московскому. Поздно вечером.
– Ничего, дождусь. Вот потом и поговорим. Ну как, встретила дедушку?
– Да!
– А откуда он приехал, твой дедушка?
– Из Парижа.
– Он живет в Париже?
– Нет, он там гастролировал.
– Он кто, артист?
– Оперный певец. Игорь Потоцкий, может, слыхал?
– Игорь Потоцкий? Да моя мама по нему с ума сходит! Надо же! А почему у тебя другая фамилия?
– У меня папина фамилия, а дедушка мамин отец.
– Понятно. Слушай, Ася, ну как, твоя подруга не возражает, если я присоединюсь к вашему расследованию?
– Ой, ты понимаешь, я еще не успела ее спросить, хотя, сказать по правде, мы сейчас никакого расследования не ведем. Но если будут новые факты, тогда, конечно… Знаешь что, давай ты будешь у нас научным консультантом. Согласен?
– Да! А кстати, Костин отец – следователь, работает в отделе по борьбе с организованной преступностью, и Костя в этом деле тоже здорово сечет. Духи, конечно, не его стихия, но вот если какая-нибудь уголовщина, то лучшего консультанта вам не найти. Давай я буду консультант по научным вопросам, а он – по криминальным.
– Здорово! – вырвалось у меня.
– Ася! – окликнула меня Мотька. – Поди на минутку!
Мы с ней отошли в сторонку.
– Слушай, Аська, этот парень вроде бы здорово разбирается во всяких преступлениях. Может, посоветуемся с ним насчет наших ворюг, а?
– И что, расскажем, как в квартиру чужую лазили?
– Ох уж эта квартира! Ты права, мы ведь этих ребят совсем не знаем, а вдруг они трепачи? Лучше помалкивать про это. Но и обижать их вроде пока не за что.
– Я знаю, я уже все придумала. Костя будет у нас консультантом по криминальным вопросам, а Митя по научным.
– Отлично! Значит, пока у нас на повестке дня только дух?
– Ну да!
Мы рассказали Косте про духа и спросили, что он об этом думает. Он очень заинтересовался.
– Музыкальный полтергейст? Интересно! Полтергейст – это переводится с немецкого как шумный или шумящий дух. А тут даже новый термин можно ввести – музи€кгейст! Вот бы послушать!
– Завтра вечером по московской программе будет интервью с этой теткой, вдовой, – вмешался Митя. – Надо обязательно посмотреть.
– Правда? Мить, я к тебе приду, а то у меня мама смотрит все сериалы, до телека не доберешься.
– Конечно, приходи.
Мы гуляли целый час, болтая обо всем на свете, а потом условились встретиться завтра и пойти вместе в кафе-мороженое.
– Ась, а неплохие ребята, правда?
– Да. И умные. А как этот Костя с ходу термин придумал – музи€кгейст, просто потрясающе!
– Мне он тоже понравился, – потупившись, сказала Мотька.
– Ладно, пошли к нам!
– Нет, я пойду домой.
– Интересно, а шмотки, а уоки-токи?
– Ой, верно!
Когда мы пришли, мама была уже дома.
– Девочки, не хотите завтра пойти к нам в театр, на дневной спектакль?
– А что будет, мама?
– Генеральная «Мещанина во дворянстве».
– Тетя Тата, а вы там играете?
– Да.
Мы с Мотькой переглянулись.
– Мама, – решилась я, – а можно четыре билета?
– Четыре? Это для кого же? А, судя по тому, как вы покраснели, для мальчиков?
– Да.
– Ладно, будут вам четыре билета. А что за мальчишки-то?
– Ну, мама!
– Ладно, ладно, молчу, – засмеялась мама и ушла к себе.
– Ась, может, они не захотят идти в театр?
– А мы сейчас им позвоним, – сказала я и набрала Митин номер.
– Алло, Митя, это Ася. Слушай, у нас тут вот какое дело, мы с Матильдой идем завтра в театр на генеральную репетицию «Мещанина во дворянстве», вы с Костей не хотите с нами пойти?
– Днем?
– Да.
– Сейчас спрошу у него, он как раз у меня. Ага, он хочет, так что идем. Как договоримся?
Мы условились встретиться у метро в четверть двенадцатого.

Глава VIII
НЕНОРМА И ДУХ

Вечером мы с дедом и тетей Липой уселись смотреть Ненормино интервью.
Журналистка, томно закатывая глаза, представила публике Ненорму и спросила с придыханием:
– Альбина Федоровна, говорят, у вас в квартире объявилось привидение?
– Ну, привидением я бы это не назвала, скорее дух, ведь я ничего не вижу, только слышу музыку.
– Скажите, а кроме вас кто-нибудь еще слышал эту музыку?
– Ну разумеется, первыми ее слышали моя подруга, известная актриса Наталья Монахова, и ее дочь, а потом еще очень многие из моих знакомых.
Вот паршивка, тетю Липу с Мотькой даже не упомянула.
– И что, Альбина Федоровна, этот дух всегда только играет на фортепьяно?
– Да.
– И всегда только музыку вашего покойного мужа?
– Да.
– И больше никаких проявлений?
– Никаких, но, знаете, с меня и этого достаточно. Хотя должна признаться, что эта музыка доставляет мне неизъяснимое наслаждение. Я как будто снова общаюсь с мужем.
Я взглянула на дедушку. Он сидел с рассеянным видом и слушал словно бы вполуха.
– А вы не пробовали записать эту музыку на магнитофон?
– Нет, мне это в голову не приходило.
– А давайте, Альбина Федоровна, проведем эксперимент. Я полагаю, наши зрители живо заинтересовались этим феноменом. Так вот: вы попытаетесь записать ночную музыку на магнитофон, а мы потом снова встретимся с вами и продолжим наш разговор. Согласны?
– Разумеется, я согласна, но не уверена, что из этого что-нибудь выйдет.
– Но попытаться стоит! Быть может, на нашу передачу откликнутся люди, сталкивавшиеся с чем-то подобным, и продолжение разговора обещает стать весьма интересным.
На этом интервью закончилось.
– Ну, дед, что ты об этом думаешь?
– Интересно, очень интересно, – каким-то рассеянным тоном проговорил дедушка, – а впрочем, может, наведаемся нынче к Альбине духа послушать, а?
– Давай, – согласилась я, а про себя подумала: если там не будет Гриши. Интересно, а при Грише дух тоже является? Но с дедом делиться этими мыслями я не стала.
– Бедная Тата, – вздохнула тетя Липа, – ее теперь замучают вопросами, а она ведь все проспала!
И тут в дверь позвонили. Ну, понятно, Ненорма пришла узнать о наших впечатлениях. Это и в самом деле была она.
– Ну как, Асенька, видела интервью? Да? А Игорь Васильевич? О, Игорь Васильевич, что скажете?
– Альбина, голубушка, а что, если я нынче напрошусь к тебе духа послушать?
– Игорь Васильевич, милости прошу!
– А мне можно еще раз, Альбина Федоровна? – спросила я.
– Ася, о чем ты спрашиваешь, конечно!
– Тогда, голубушка, мы поближе к двенадцати к тебе и заявимся, – сказал дед.
– Я вижу, вы заинтересовались, Игорь Васильевич!
– Да как тут не заинтересоваться, музыкальный дух – дело нечастое, я, сказать по правде, вообще такое первый раз слышу.
– А знаете, один мой знакомый мальчик предложил даже новый термин для вашего духа, музи€кгейст!
– Музи€кгейст, говоришь? А что, здорово! – восхитился дедушка.
– Что это за мальчик у тебя объявился? – спросила игривым тоном Ненорма.
– Это не у меня, просто один знакомый мальчик, Костя, – нарочно сказала я, чтобы дедушка не вылез с разговором о Мите.
– Костя? – переспросил дед.
– Да, Костя.
– Игорь Васильевич, уже без четверти одиннадцать, может, пойдем прямо сейчас, чайку попьем? – предложила Ненорма.
– Нет, голубушка, я должен еще сделать несколько звонков, так что явимся мы с Асей через час, не раньше.
– Ну, как угодно, – слегка поджала губки Альбина.
Когда она ушла, дедушка как-то опять рассеянно на меня глянул и удалился к себе в кабинет. Что же это с ним такое?
Он и в самом деле кому-то звонил, потом подошел к роялю и взял несколько мажорных аккордов.
И тут пришла мама, зеленая от усталости.
– Мама, что случилось, почему отменили генеральную?
– Измайлов заболел, сипит, температура сорок, а Зворыкин, из второго состава, по пути в театр ногу сломал! Такое невезение! В театре просто траур.
– Ася, оставь маму, видишь, она еле на ногах держится! – напустилась на меня тетя Липа. – Таточка, иди поешь, а то небось целый день маковой росинки во рту не было.
– Да я не голодна, Липочка.
– Ну тогда хоть простокваши съешь или чаю выпей!
– Хорошо! – покорно согласилась мама.
– Мама, а мы с дедом сегодня пойдем к Ненорме духа слушать.
– Делать вам больше нечего, – проворчала мама.
– А кстати, Тата, эта твоя Альбина сегодня на всю Москву объявила, что ее подруга, известная актриса Наталья Монахова, с дочерью одними из первых ее духа слышали.
– Господи, да я же ничего не слышала, все проспала! А теперь меня изведут вопросами! – простонала мама.
– Вот и я то же говорю! – не без торжества сказала тетя Липа.
– Мама, хочешь, пойдем сегодня с нами, послушаешь и тогда сможешь всем отвечать правду.
– Да я же опять засну, неминуемо, у меня и так глаза слипаются. Нет уж, ступайте без меня.
Без двадцати двенадцать я постучалась к дедушке.
– Войдите! – крикнул он.
Я вошла. Дед лежал на диване, закинув руки за голову, и с мечтательным видом глядел в потолок.
– Дед, пора идти!
– Куда?
– Как куда? Духа слушать.
– Какого еще духа? Ах да, я совсем забыл!
Это уж ни в какие ворота не лезет!
Дедушка поднялся, привел себя в порядок.
– Ну, пошли духа слушать!
Альбина встретила нас более чем любезно.
– Прошу, прошу, заходите! Игорь Васильевич, садитесь в кресло, так вам будет удобнее. Хотите чаю? Асенька, может, ты хочешь чего-нибудь?
– Нет, спасибо, Альбина Федоровна, я ничего не хочу.
– А скажи-ка мне, Альбина, ты всегда вот так своего духа встречаешь – при полном освещении? Может, стоило бы свет-то погасить, разве что свечечку какую-нибудь затеплить, глядишь, он и явится пред наши очи.
– Ой, Игорь Васильевич, как вы правы! Мне и в голову не пришло!
С этими словами Ненорма принесла из кухни огарок свечи, поставила на стол и зажгла. Потом погасила свет. И тоже села в ожидании духа. Я сидела на диване, стараясь не спускать глаз с дедушки, но при свете свечи я его почти не видела. Часы в гостиной пробили двенадцать. Прошло еще несколько минут, и вдруг зазвучал рояль. Я вздрогнула, хоть и была к этому готова.
– Так, – тихонько проговорил дед. – Третья соната. Аля, он уже это играл?
– Нет, первый раз.
– И что, всякий раз что-то другое?
– Да, – шепотом отвечала Ненорма. Она сидела напряженная, в свете свечи казалось, ее пышные светлые волосы стоят дыбом. У меня затряслись поджилки. А дух тем временем прилежно играл Третью сонату.
Мы молча слушали. И вглядывались в темноту. На мгновение мне почудилось, что за роялем кто-то сидит. Хотя клавиатура была закрыта.
– Аля, – вдруг прошептал дедушка, – и что, он так до петухов играет?
– Если не перекреститься.
Дед быстро перекрестился, и Альбина с ним вместе. Музыка смолкла.
– Ну, что скажете, Игорь Васильевич?
– Любопытно, весьма любопытно!
– Вот видите, дело тут не в освещении… – горестно промолвила Ненорма.
– А знаете, – сказала я, – мне на секунду почудилось, что за роялем кто-то сидит, будто тень какая-то!
– Ну уж это ты, матушка, врешь. Я все глаза проглядел, но ничего не увидел. Нет, тут мы явно имеем дело с музи€кгейстом, как выражается твой приятель. Непонятно только, чего этот дух хочет.
– По-моему, он просто зовет меня к себе, – с надрывом проговорила Ненорма.
– Да где ты тут какой-то зов услыхала? А может, просто ты слишком много о нем думаешь, а? Это ведь нехорошо. Живые должны думать о живых.
– Ах, Игорь Васильевич, как мне о живых думать, когда жизнь моя кончилась со смертью Женечки?!
«А Гриша?» – подумала я.
– Не гневи бога, Альбина, тебе тридцать пять лет, у тебя еще все впереди!
– Ах, разве я могу встретить человека, подобного Жене?
– Ну ладно, голубушка, ты эти унылые мысли брось, а не хочешь больше с духом общаться, пригласи священника. Он ведь у тебя на крестное знамение реагирует. Пускай священник освятит квартиру, и, как говорится, с плеч долой.
– Вот и Тата мне то же самое советует.
– Естественно, она же моя дочь. Да, кстати, ты на магнитофон пробовала эту музыку записать?
– Да.
– И что?
– Записалось.
– Любопытно, весьма любопытно! Ну что ж, вот на старости лет сподобился я услыхать музыкального духа. Чего только на свете не бывает! Ладно, пойдем, Ася, домой. Пора спать.
Дома я спросила:
– Дед, скажи честно, что ты об этом думаешь?
– А черт его знает! Все на свете бывает, а в наше время всяких этих духов развелось…
– Ну, понятно, все бывает, и кит икает, так, что ли?
– Вот именно, – как-то очень легкомысленно произнес дедушка, щелкнул меня по носу и шепнул: – Остается только теряться в догадках! Спокойной ночи, Анастасия!
И с этими словами он удалился к себе. Да, дела!

Глава X
ХИМИЯ И ЖИЗНЬ

Каникулы подошли к концу. Завтра утром в школу. До чего неохота! Опять рано ложиться, рано вставать, учить уроки. Впрочем, все бы ничего, если бы не химия! Я ничегошеньки в ней не понимаю! Мотька изо всех сил старается что-то мне втолковать, но у меня в мозгу словно какой-то клапан закрывается и не пропускает туда химические познания. Хоть ты тресни! Мама уже брала мне репетитора, но все без толку, он сам от меня отказался. Я могу только что-то зазубрить, и потому изредка у меня бывают даже четверки, тем и держусь, но знаний нет никаких. Пусто, хоть шаром покати!
Учительница уже махнула на меня рукой. Перед концом прошлой четверти она как-то вошла в класс и говорит:
– Монахова, не могу я больше смотреть на твою тоскливую физиономию. Так и быть, тройку в четверти я тебе натяну, только сейчас уйди с глаз долой! Не порти настроение!
Я с удовольствием ушла, а химичка потом звонила маме и говорила, что, по ее мнению, я просто органически не способна к химии, что за всю жизнь ей встречалось только четыре таких ученика. Кстати, то же самое говорил маме и репетитор. И вот завтра эта пытка опять начнется. И первый урок, как назло, химия.
– Что, Аська, пригорюнилась? – спросил дед.
– В школу идти неохота. Тем более первый урок – химия.
– Так ты и не одолела эту злодейку химию?
– Дед, у меня ничего не выходит, я сразу тупею, вон даже наша химичка говорит, что я органически неспособна.
– Глупости, ты же нормальная умная девочка, а беда в том, что и тебе, и твоей химичке так проще – неспособна, и дело с концом. Я думаю, если бы ты по-настоящему, страстно захотела понять эту треклятую химию, все было бы в полном порядке.
– Дед, где же мне взять это страстное желание, а?
– Ну, матушка, это ты сама должна себе внушить.
– А почему же по другим предметам, и по физике, и по математике, я все понимаю, хоть и не люблю? И у меня по этим предметам твердая четверка и даже пятерки бывают. А по химии – хоть тресни!
– А тебе не стыдно?
– Да хоть и стыдно, что с того?
– А у Матильды как дела с химией?
– Нормально. Я знаю, что ты скажешь, дед, но она уже тоже на меня рукой махнула, просто дает мне списывать, подсказывает. Я ведь могу перед уроком что-то зазубрить и даже неплохо ответить, но стоит мне выйти из класса – все, я это уже и не вспомню.
– Выходит, внучка у меня с изъянцем?
– Выходит, так.
– А если бы у тебя появился стимул?
– Какой стимул? Вон даже папа, когда был тут, знаешь, как он со мной бился, он же в химии прекрасно разбирается, так он чуть не плакал. Говорил, что дочка у него идиотка. Он сначала мне все то же твердил, и про нежелание, и про лень, а потом и он отступился. Сказал, что, видно, я в Потоцких пошла, чисто гуманитарное направление ума.
– Почему? – возмутился дедушка. – Я когда учился, вполне справлялся с точными науками. Вот мама твоя, правда, тоже мучилась в школе, но все же не до такой степени.
– Ладно, дед, пойду-ка я лучше спать. Спокойной ночи.
– Спокойной ночи, бестолочь моя дорогая.

Утром, на первом уроке, химичка объясняла новый материал, я, конечно, сидела дура дурой, а под конец урока она вдруг обратилась ко мне:
– Ну что, Монахова, как жить будем в этой четверти?
Я встала и только плечами пожала.
– Да ты не пожимай плечами, а отвечай.
– Как жили, Нина Васильевна, так и будем.
– Ну что мне с тобой делать, горе мое?
Вопрос чисто риторический!
– Ладно, в следующий раз спрошу у тебя параграфы 24 и 25. Сможешь выучить?
– Попробую.
– Попробуй, горе мое, попробуй. Теперь так будем действовать, не можем же мы тебя совсем от химии освободить!
– Во устроилась, Монахова! – громко заметил Витька Воскобойников. – Обзавидуешься!
На остальных уроках все было вполне нормально.
Выходя из школы, мы с Мотькой договорились вечерком поиграть в нарды.
Я еще издали заметила, что у нашего подъезда творится что-то странное. Милиция, «Скорая помощь»…
– Что случилось? – спросила я у старушек на лавочке.
– Альбину ограбили!
– Как?!
– Да вот так! Ушла она утром куда-то, а вернулась, квартира-то пустая!
– Совсем?
– Да нет, конечно, только все самое ценное украдено. Картины, золотишко, шуба норковая.
– А «Скорая» зачем?
– Да она в обморок хлопнулась!
Я бросилась наверх. Двери обеих квартир стояли настежь, в Альбининой квартире хозяйничала милиция, а сама она, белая как мел, сидела у нас на кухне, врач мерял ей давление, Липочка поила ее крепким чаем.
Увидев меня, Ненорма воскликнула:
– Ася, Асенька, ты помнишь, как выглядел тот тип?
– Помню.
– Ты должна описать его следователю. Идем, идем скорее!
Она довольно резво вскочила и бросилась в свою квартиру, я за ней.
– Николай Николаевич! Вот эта девочка видела какого-то типа, который ошивался у моих дверей, она может вам его описать!
Николай Николаевич был еще довольно молодой, с усталым, но веселым лицом.
– Ну-ка, девушка, расскажите-ка нам, что вы там видали. Да вы присядьте, присядьте, может, у нас долгий будет разговор.
Я села.
– Ну, рассказывайте!
Я рассказала все, что видела.
– Так, а почему вы вообще обратили на него внимание, вы что, вместе с ним в лифте ехали?
– Да нет, я стояла на площадке между шестым и седьмым этажом, а он поднялся на лифте.
– А зачем вы стояли на этой площадке?
– Ну, просто стояла.
– Может, вы были не одни?
Наверное, не надо впутывать Митю в это дело, но ведь Ненорма видела нас вместе.
Я молчала.
– Асенька, ты же с мальчиком была!
Так я и думала.
– Да, я была не одна.
– Ага, теперь все понятно, – весело заметил Николай Николаевич. – Цель вашего пребывания на площадке между этажами мне ясна. А назвать фамилию этого мальчика вы можете?
– А зачем?
– Ну, он ведь тоже свидетель, может, он что-нибудь еще заметил. Что-нибудь важное, а?
– Да, я еще вспомнила, у этого типа плечи были какие-то уж очень узкие.
– Плечи, говоришь, очень узкие?
– Да, для такого высокого даже очень странно.
– А вот за это хвалю, молодчина. Это уже точная примета. И вы, девушка, решили предупредить соседку?
– Ну да! Подозрительно ведь.
– А ну, давайте еще разок, сначала. Значит, вы с молодым человеком стояли на лестнице?
– Да.
– Потом приехал лифт и из него вышел этот самый тип?
– Да.
– И он сразу показался вам подозрительным?
– Понимаете, мы посмотрели вниз, мало ли кто это мог быть…
– Ну, к примеру, мама…
– Да, – соврала я.
– Так, и что же вы увидели?
– Увидели, что он подошел сперва к нашей двери и прислушался. А потом подошел к двери Не… Альбины Федоровны и как-то странно к ней прижался. Но он стоял к нам спиной, и мы не видели, что он делает. А потом он стал спускаться по лестнице.
– И все?
– И все.
О том, что я за ним побежала, говорить совершенно ни к чему. Он ведь все равно исчез.
– И вы сразу пошли предупредить соседку.
– Нет, конечно, не сразу. Ее ведь дома не было.
– А откуда вы это знали?
– Я видела, как она уходила.
– Так, понятно. Ну что ж, сведения ваши могут очень нам пригодиться, будем искать типа с узкими плечами. Вы свободны, девушка.
А Митину фамилию я так ему и не сказала, тем более что я и сама ее не знаю. Кстати, надо будет спросить.
Дома тетя Липа, конечно, заставила меня пообедать, и только после этого я смогла наконец позвонить Мотьке. Она долго охала и ахала, жалела Ненорму.
– Слушай, Аська, надо бы ребятам сообщить, как ты думаешь?
– Конечно, только давай ты им позвони, а то у нас тут такое творится!
– Ладно, я Косте позвоню!
– Давай звони, а потом подваливай сюда!
– Ладно!
Минут через двадцать Мотька явилась. При виде милиции, снующей из квартиры в квартиру, у нее заблестели глаза.
– Аська, а тебя допрашивали? Да? Кайф!
– Никакого кайфа, между прочим. Я все время боялась сболтнуть что-нибудь лишнее.
– Это да. Ох, как жалко, – прошептала она, – что мы не можем рассказать про Гриню!
– Моть, а ты Косте дозвонилась?
– Нет, его дома не было, его мама сказала, что они с Митей куда-то ушли.
– Так, значит, звонить Мите тоже бесполезно.
– А дедушка твой где?
– Не знаю, он давно ушел, еще когда я в школе была. Кстати, о дедушке. Что-то все-таки с ним странное происходит, не такой он, как всегда.
– Да объясни толком, в чем дело.
– Не знаю, это трудно объяснить, он как будто на другой ступеньке стоит.
– Как?
– Понимаешь, раньше он со мной общался как с равной, как с другом, а сейчас как с внучкой, хоть и большой, но внучкой. Как бы сверху вниз.
– А может, он на тебя за что-то сердится?
– Нет, что ты! Если он сердится, он сразу говорит, никогда зла не держит.
– Тогда, может, он… зазнался?
– Зазнался? Вряд ли, не похоже на него! Он, конечно, любит иногда прихвастнуть, но чтобы так зазнаться… Нет. Ерунда!
– Слушай, Аська, ты говоришь, что он стал рассеянный?
– Да. И чуть отвлечется от разговора, так и кажется, что мысли его где-то витают.
– Я знаю, в чем дело! – твердо заявила Мотька.
– Да? И в чем же?
– Он влюбился!
– Влюбился? Дед? Да ты что?
– А что? Он же сам поет: «Любви все возрасты покорны!»
– Ну мало ли что он поет! Нет, не может быть! Какая там любовь? Он же, как ни крути, все-таки старый!
– Ну и что? А старики, по-твоему, не влюбляются?
– Не знаю, но представить себе, что дед влюбился… нет, не могу…
– А спорим?
– Да на что спорить?
– Ни на что, просто так. Ты сама посуди, Аська. Вот рассказали бы тебе все то же самое про того же Митю, так ты бы сразу сказала: ясное дело, он влюбился. Просто тебе странно, что Игорь Васильевич может влюбиться.
– А тебе не странно?
– Ни чуточки.
– Почему?
– Потому что он красивый. И в него вон сколько женщин влюбляются. Почему же он не может влюбиться?
– Ну, вообще-то, наверное, может… Но я все равно не думаю. Тут что-то другое…
– А может, и другое, – согласилась вдруг Мотька. – Ладно, перекинемся в нардишки?
– Давай!
Только мы сели играть, как в комнату заглянула тетя Липа.
– Ася, возьми Лорда к себе, а то он только под ногами путается, народ туда-сюда ходит, бедный пес совсем изнервничался. А еще лучше пойдите погуляйте с ним.
Мы переглянулись, жалко было бросать игру, но Лорда тоже жалко.
– Ладно, потом доиграем. Пошли.
Когда мы вышли на площадку, из Альбининой квартиры как раз выходил Николай Николаевич.
– Вот гляжу на вашего пса, какой же красавец.
В этот момент из лифта вышел не кто иной, как Гриша.
При виде милиции он побледнел и спросил охрипшим голосом:
– Что случилось?
– Квартиру Альбины Федоровны ограбили! – сказала я.
– Как? А она, она не пострадала?
– В каком смысле? – заинтересовался Николай Николаевич.
– Она жива-здорова?
– Да. А позвольте спросить, кто вы? Документы у вас имеются?
– Конечно, вот, пожалуйста! – Гриша достал паспорт и отдал Николаю Николаевичу.
– А вы, девушки, что тут застряли? – спросил Николай Николаевич. – Идите себе гуляйте, вон ваш красавец уже рвется на волю. Ступайте, ступайте!
Ничего не попишешь, пришлось уйти.
– Аська, это кто, Гриша был?
– Да.
– Не похож на вора. И потом, что он, псих, что ли, соваться прямо в пасть милиции? Как ты считаешь?
– А может, это отвлекающий маневр? Я, мол, чистенький, никого не боюсь.
– Возможно. Надо бы все-таки разузнать, кто он такой. Знаешь, милиция милицией, а мы со своей стороны должны тоже это дело не бросать, тем более мы отчасти виноваты.
– Это в чем же мы, интересно, виноваты? В том, что один раз предотвратили ограбление? Кстати, тогда, ночью, воры могли бы еще больше унести.
– А все же мы ведь знали и не предупредили.
– Нет, я предупредила, что какой-то тип возле ее двери терся, и еще раньше мы хотели предупредить письмом, но она замки поменяла, вот мы и решили, все в порядке.
– Так ты что, не хочешь больше этим делом заниматься?
– Нет, почему, хочу.
– Да, Аська, ты там не слыхала, воры ключами дверь открывали или взломали, а?
– То-то и оно, что ключами.
– Вот и выходит, что Гриша этот очень подозрительный.
– Почему?
– Потому. Сама подумай, всего несколько дней, а новые ключи уже у воров. А Гриша-то этот у Ненормы и днем и ночью бывает. Значит, имеет полную возможность снять слепки с ключей.

Глава XII
РАЗВЕДКА БОЕМ

Утром тетя Липа с трудом меня добудилась. Я вскочила как встрепанная! Не хватало еще опоздать! Но ничего, когда надо, я умею все делать молниеносно, и уже через четверть часа я выскочила из дому и сломя голову понеслась к Мотьке.
– Матильда! – закричала я, врываясь к ней. – Я для тебя парик нашла! Вот!
– Здорово! – восхитилась Матильда. И тут же нацепила парик.
Как же она сразу преобразилась! Недаром мама говорит, что Мотька – прирожденная актриса. У нее даже осанка изменилась! Внимательно посмотрев на себя в зеркало, Матильда достала из ящика карандаш «Живопись» и чуть подвела глаза, слегка удлинив их к вискам. Получилось что-то то ли японское, то ли китайское, но очень красивое.
– Мотька, потрясон!
– А ты?
Я тоже напялила свой рыжий парик. И опять понравилась себе.
– Класс! – одобрила Мотька. – Ладно, пора бежать.
– Мотька, так нам идти нельзя! А вдруг нас кто-то увидит? Потом разговоров не оберешься.
– Ты права, берем с собой. Погоди, надо еще зеркальце захватить, а то мало ли где придется их надевать!
Мальчишки ждали нас на остановке трамвая.
– Гриша сегодня ночевал у Ненормы! – доложила я. – И кстати, дух ночью не играл.
– А ты откуда знаешь?
– Мы с мамой ночью ходили слушать на площадку.
– С мамой? – удивился Митя.
– А знаешь, какая у нее клевая мама! – заметила Мотька.
– Значит, так, – начал Костя, – сейчас садимся в трамвай и едем до…
– Сойдем, не доезжая одну остановку! – заявила Мотька.
– Это почему?
– Нам с Асей надо загримироваться. Не можем же мы делать это на месте!
– Молодец, Матильда! – одобрил ее Костя. – Но только мы сойдем не раньше на одну остановку, а позже. Потому что иначе мы окажемся на бульваре и там негде будет спрятаться.
Итак, мы доехали до остановки «Селезневская улица», сошли и двинулись обратно.
– Ребята, постойте, мы сейчас!
Мы с Матильдой нырнули в подъезд одного из домов и быстро нацепили парики.
– Ну как?
– Нормалек!
Когда мы вышли, ребята ахнули.
– Ну, вы даете! Вас и родная мать не узнала бы! – пришел в восторг Митя, а Костя только одобрительно хмыкнул.
– Так, а сейчас сориентируемся на местности, – сказал Костя. – Сначала найдем дом и квартиру, а потом, если его машины нет, будем внимательно изучать обстановку. Если машина тут, я попробую сунуться прямо к нему.
– И что ты ему скажешь? – спросил Митя.
– Там видно будет.
Мы быстро нашли дом. Это оказалась кирпичная башня, и жил Гриша, как выяснилось, на одиннадцатом этаже.
– Так, дом кирпичный, что называется улучшенной планировки. Тут вряд ли есть коммуналки, – соображал вслух Костя. – В таких домах контакт с соседями затруднительнее, чем в старых. Машины нет. Похоже, наш Мусьяк отсутствует. Но на всякий случай надо позвонить по телефону. Так, жетон у меня есть! – И он направился к автомату.
– А может, у него машина в гараже стоит? – предположила Мотька.
– Это вряд ли, – отвечал Митя. – Я ее видел, эту машину. Нет, она явно не в гараже живет! Уличная тачка, сразу видно!
Костя с кем-то разговаривал.
Вскоре он подошел к нам и доложил:
– Обстановка такова: в квартире находится мать нашего Мусьяка. Кажется, вполне добродушная старушенция. Девчонки, надо что-то придумать, чтобы попасть в квартиру. Ну, напрягите мозги, вы же такие выдумщицы!
– А зачем нам соваться к нему в квартиру? – спросила я.
– Как ты не понимаешь! А вдруг он у себя хранит краденое!
– И так хранит, что сразу с порога любому дураку видно? Это уж ты, старик, загнул! – возразил Митя.
– Да, похоже, меня немножко занесло! А впрочем, все возможно! Он ведь считает, что у него стопроцентное алиби – он же был с Ненормой, когда произошло ограбление.
– С чего ты взял?
– А разве нет?
– Я не знаю, но наверняка он был с ней накануне, когда этот Узкоплечий дверь осматривал. А вчера – нет, про это мне ничего не известно, – проговорила я.
– Значит, я что-то перепутал! Так, первым делом нужно выяснить, был ли он с ней во время ограбления.
– Но если выяснится, что он был с ней, тогда у него и впрямь стопроцентное алиби! И значит, делать нам тут больше нечего!
– Ой, ребята, смотрите! – воскликнула я. – Узкоплечий!
Это и в самом деле был он. Какой-то странной вихляющей походкой, втянув голову в узюсенькие плечи, он шел через двор.
– Его нельзя упустить! – прошептал Костя и неторопливо двинулся за ним.
Мы трое стояли в каком-то обалдении.
– Может, в милицию позвонить? – спросила Мотька.
– Погоди, надо самим выследить, куда он пойдет, а потом уж сообщать в милицию.
Узкоплечий свернул за угол, Костя за ним. Через минуту Костя вышел из-за угла, и на лице его была написана полная растерянность.
– Не понимаю, он вдруг куда-то пропал, как испарился. Был и нету.
– Вот-вот, со мной то же самое было! – поспешила сообщить я.
– Все-таки мы не зря сюда пришли, я как чувствовал! – возбужденно говорил Костя. – Совершенно ясно, что это не случайность. Они с Гришей сообщники, какое бы у Мусьяка не было алиби! Это очень, очень интересно, и я считаю делом чести распутать эту историю. Согласны?
– Да! Конечно!
– Значит, пока в милицию не заявляем?
– Нет, это мы успеем!
– И что же мы будем делать дальше?
– Придется нам тут дежурить, как мы и говорили вначале!
– Поодиночке?
– Вот это вопрос! Я понимаю, поодиночке скучно, но ничего не попишешь. Следить будем только в дневное время, сами понимаете. По два часа каждый, – констатировал Костя.
– А как быть со школой?
– Черт, до чего некстати каникулы кончились! Ну, ладно, тогда придется следить после школы…
– По-моему, – перебил Костю Митя, – не надо составлять никаких графиков дежурства, а просто договариваться, кому когда удобно. Я, например, могу уже в половине первого быть здесь, а потом кто-нибудь из вас меня сменит.
– Пожалуй, ты прав. Тогда около трех я тебя сменю, а вы, девочки, решите сами, кто меня сменит.
– Нет, мы лучше вдвоем, – нерешительно заявила Матильда. – Пусть даже мы продежурим четыре часа, но вместе. Правда, Ася?
– Вообще-то да.
– Ладно, так и быть.
– Костя, а что делать, если мы его обнаружим? – спросила я.
– Как что? Идти за ним и посмотреть, куда он пойдет. Кстати, ваши уоки-токи очень бы пригодились. Надо, чтобы дежурный всегда имел при себе трубку.
– А вторая у кого будет?
– Это неважно, у любого из нас.
– Ну, предположим, я его обнаружила, – приставала я к Косте, – проследила за ним, не упустила из виду, узнала, куда он пошел, и что мне дальше делать? Сообщить в милицию или вызвать кого-то из вас?
– Сначала кого-то из нас, мы же решили сами в этом разобраться. А кроме того, если он куда-то зашел, ты должна не бежать к автомату звонить в милицию, а ждать, не выйдет ли он снова. Кстати, вторая трубка должна быть у того, кто придет тебе на смену. Иначе все теряет смысл.
– Вот это верно! – одобрил Митя.
– Значит, договорились, завтра первым дежурит Митяй, потом я, а потом Ася с Матильдой, – подвел итог Костя, – а сейчас давайте еще тут побродим, вдруг он опять нам на глаза попадется.
– А на Мусьяка ты уже наплевал? – поинтересовался Митя.
– Не наплевал, просто мне с ним теперь все ясно – он в этом деле замешан! И потом нас слишком мало, чтобы следить за обоими. К тому же Мусьяк на машине, а Узкоплечий пешочком ходит. Есть разница?
Мы долго еще прочесывали все окрестные дворы и переулки, но Узкоплечего больше не встретили.
– Ладно, хватит, а то уже ноги отваливаются, – сказал Костя. – Пошли по домам!
Когда мы простились с мальчишками, Мотька сказала:
– Ась, пошли пока ко мне, а то твои пристанут с расспросами, почему так рано.
– Да, верно, пошли к тебе.
На подходе к Мотькиному дому мы вдруг заметили, что на нас как-то странно посматривают.
– Аська, мы же забыли про парики! – взвизгнула Матильда.
– Ой, и что это вы, девоньки, с собой сотворили? – раздался вдруг голос Марьи Матвеевны, разносчицы телеграмм с нашей почты. Уж она не преминет сообщить об этом Мотькиной маме.
– Здрасьте, Марья Матвеевна, мы вот к школьному вечеру готовимся, репетируем, – затараторила Мотька. – Их не так-то просто без привычки носить, парики-то, вот мы и осваиваем…
– Да вид у вас больно страшный!
– Почему?
– Вы в них на этих похожи…
– На кого?
– Говорить даже неудобно. Ну как есть вылитые малолетние… прости господи.
– Ну вы и скажете, Марья Матвеевна, – оскорбилась Матильда.
– Точно-точно. Уж вы, девоньки, хоть по улицам так не ходите, а то всякое случиться может, пристанут какие-нибудь… а потом беды не оберетесь. Там, у себя на вечере, дело другое, а вот на улицу – ни-ни!
– Ладно, Марья Матвеевна, учтем! – пообещала Мотька. – Вы только маме не говорите!

– Ась, а может, у нас и вправду вид неприличный? – засомневалась Мотька, поглядев на себя в зеркало, висящее у них в прихожей.
– Не думаю, – без всякой уверенности отвечала я. – Митя с Костей ничего такого не говорили, им, по-моему, понравилось.
– А может, они просто из вежливости промолчали, а?
– Бог его знает, может, и так.
– Давай лучше не будем их больше надевать, наверное, мы в них очень в глаза бросаемся, для нашего дела это ни к чему.
– А если Гриша меня узнает?
– Понимаешь, стоит ему один раз увидеть этот рыжий парик, он уж точно сразу тебя приметит. А так вполне может и не обратить на тебя внимание. Просто старайся не лезть ему на глаза.
– Тем более мы теперь и не за ним вовсе следить собираемся!
– Да, это облегчает задачу! Ась, ты не забыла, что химичка тебя завтра вызовет?
– Конечно, забыла! У меня, что касается химии, в голове вообще не держится!
– Ну два-то параграфа ты выучить в состоянии?
– Смотря каких!
– Давай сейчас вместе выучим, я тебе объясню, если что будет непонятно! А то неудобно даже – она тебя предупредила, когда спросит и что, а ты снова будешь столбом стоять?
– Нет, Мотя, сейчас еще рано учить, я до завтра это в голове не удержу. Лучше утром пораньше встану и задолблю, что смогу. А сейчас бесполезно, только время зря потратим! Моть, а Моть, признайся, тебе Костя нравится? – перевела я разговор.
– Вообще-то да, но уж очень он командовать любит! Если бы не Митяй, он бы незнамо куда занесся, а тот хорошо его осаживает. Но глаза у него красивые!
– А все-таки это тебе не наши мальчишки из класса! Совсем другое дело!
– Конечно, они же на два года старше! А ты в Митьку, по-моему, вообще уже по уши?
– Ничего подобного! Если хочешь знать, он мне сейчас меньше нравится, чем вначале.
– Почему?
– Не знаю, очень уж он спокойный, рассудительный!
– Да ты что! Это он перед тобой выламывается, а сам вполне нормальный парень. Он только к тебе очень неровно дышит! Вот и умничает.
– Ты думаешь?
– А что тут думать, невооруженным глазом видно!
– Да что видно-то?
– Аська, отвяжись!
– Ладно, ладно, ты меня про Костю спросишь, я тоже тебе так отвечу!
– А я не буду тебя ни о чем спрашивать, я и сама все вижу!
В этот момент раздался телефонный звонок. Звонил Вадька Балабушка из нашего класса, интересовался, почему нас сегодня не было, и сказал, что, кажется, Клавдюшка собиралась звонить и узнавать, не заболели ли мы. Только этого еще не хватало!
– Спасибо, Вадёк, что предупредил, попробуем принять меры, пока! – сказала Матильда. – Что будем делать? Если Клавдюшка сюда позвонит, я ей с три короба навру, а вот если позвонит маме на почту, тогда хуже. Надо придумать какую-нибудь версию. А тебе очень влетит?
– Да нет! Скорее всего, она нарвется на Липочку, ну а та поворчит, поворчит и забудет. Даже маме не скажет. Давай лучше думать, как тетю Сашу нейтрализовать.
– Придумала! Поскольку Матвеевна нас в париках видела, она наверняка маме стукнет, а мы скажем, что ездили показываться в детскую театральную студию и просто забыли снять парики. От расстройства, что нас не приняли. Так мы одним ударом убьем двух зайцев.
– Неплохая идея! А если твоя мама спросит, почему это прием в театральную студию в такое время, когда все порядочные дети должны быть в школе?
– Ой, не смеши меня, она скорее спросит, за каким чертом мне в эту студию понадобилось!
– Но ты же собираешься стать актрисой!
– Я-то собираюсь, но маме об этом знать совсем не обязательно!
– Тогда это не очень хорошая отмазка!
– Очень даже хорошая, просто отличная! Мама заведет волынку про мое будущее, а про прогул забудет, можешь мне поверить!
– Ладно, Матильда, пойду-ка я домой. Если все же Клавдия будет звонить, пусть лучше на меня напорется.
– И что ты ей скажешь?
– Скажу – насморк!
– Простенько и со вкусом.
– А чего зря мудрить. И кстати, если она тебе позвонит, ты тоже лишнего не ври, а то потом не распутаешься. Я уж и так все время боюсь чего-нибудь сболтнуть, проговориться. Ох, тяжело!

Глава XIV
У НАС ОПЕРАЦИЯ!

Утром тетя Липа разбудила меня на час раньше, как я ее просила, и я засела за химию, будь она неладна. Когда наконец моя голова была уже набита формулами и всякой другой химической пакостью, я осторожно, чтобы не растрясти по дороге с таким трудом приобретенные знания, вышла из дому. Мне навстречу попался Витька Воскобойников.
– Привет, Монахова!
– Привет!
– Ты чего такая?
– Какая?
– Обалделая!
– Химию учила, вот и обалдела! Витек, не приставай, а то я опять все забуду!
– А ведь химия сегодня на третьем уроке, как же ты додержишься?
– Сама не знаю, отвяжись!
Едва я переступила порог школы, как ко мне подлетела Верочка, первая красавица.
– Слушай, Аська, а что за ребята вчера были с вами на сквере?
– Ребята как ребята, наши знакомые.
– Может, вы их пригласите к нам на дискотеку, а то сама знаешь, у нас мальчишек не хватает!
Жди, думаю, дожидайся! Но вслух отвечаю:
– В принципе, можно, если Колобок разрешит (Колобок – это наша завуч). Ты же знаешь, она не любит чужих пускать на вечера.
– Ну, если бы ты за них поручилась…
– Еще чего, я не так близко их знаю, и потом, что я за персона такая, чтобы за кого-то ручаться?
– Похоже, ты очень даже важная персона, вон как химичка с тобой цацкается!
– Она не персона, у нее дед персона, поэтому-то с ней и носятся! – подвякнула Лялька, Верочкина рыба-прилипала.
Тут уж у меня вся химия из головы вылетела, и я треснула Ляльку по шее.
Она вцепилась мне в волосы, но мальчишки нас растащили.
– Что тут у вас творится? – подоспела запыхавшаяся Мотька.
– Аська с Лялькой подрались!
– Нашла с кем связываться! – напустилась на меня Мотька. – Пошли отсюда! – И она потащила меня в класс. – Химию выучила?
– Да выучила, только с этой дурой уже все забыла!
– Ерунда, давай быстренько повтори, благо сейчас литература, и Кузьминична тебя сегодня явно не спросит.
Наша литераторша Марфа Кузьминична никогда никого не спрашивала два раза подряд. Все об этом знали и пользовались.
Я действительно освежила в памяти те два параграфа, которые зубрила утром, но следующий урок – геометрия – потребовал от меня такого напряжения, что на второй перемене я опять ощутила полную пустоту в голове.
– Моть, я ничего не помню! – в ужасе простонала я.
– Чего не помнишь?
– Химию!
– Да ладно тебе, не придуривайся!
– Моть, ей-богу, все выветрилось!
– Ну возьми скорее учебник и погляди, сразу вспомнишь!
Я схватила учебник и судорожно начала его листать, вот они, эти окаянные параграфы. Ну за что, за что мне такие мучения?
Начался урок. Окинув взглядом класс, химичка сказала:
– Так, первым делом вызову Монахову, а то до конца урока она может все позабыть, верно, Ася?
– Верно, только я, кажется, уже все забыла!
– Ты что же, отказываешься отвечать? – рассердилась Нина Васильевна.
– Нет, почему…
– А ну, иди к доске! Скажи-ка мне…
Она задала добрый десяток вопросов, я смогла ответить только на четыре, и то с грехом пополам.
– Так, ну что ж, могло бы быть и хуже. Тройку ты честно заработала, хотя и с минусом. Садись. В следующий раз опять спрошу. Я теперь тебя буду на каждом уроке спрашивать. Может, втянешься.
– Нина Васильевна! Это несправедливо! – вступился за меня Вадик Балабушка. – Вы собираетесь уделять Монаховой слишком много внимания!
– Хорошо, Балабушка, в таком случае я и тебя буду на каждом уроке спрашивать, чтобы ты не чувствовал себя обделенным. Тебя это устроит?
– Меня-то устроит, но как же другие?
– Не волнуйся, Балабушка, я всех успею спросить, а если уж ты такой борец за справедливость, то уж ладно, буду спрашивать тебя после уроков, тем более что ты отнимаешь у меня слишком много времени своими разговорами. Так, после Монаховой я должна отвести душу. Воротынцева, к доске! Порадуй меня своими знаниями.
Ну, кажется, меня оставили в покое. К счастью, химия у нас только два раза в неделю!
– Поздравляю, отмучилась! – шепнула Мотька. – Дежурить пойдешь?
– А как же! Надо не забыть уоки-токи!
– И еще надо одеться потеплее, а то на холоде торчать удовольствие ниже среднего! У тебя валенки есть?
– Валенки? Моть, ты спятила, что ли? Хорошая картинка – в валенках и с уоки-токи!
Мотька прыснула, недостатком воображения она не страдает. А я со смеху чуть со стула не свалилась.
– Что там за веселье? – вскинулась химичка. – Монахова, ты так рада тройке с минусом? А ты, Матильда, вероятно, радуешься, что тебе сейчас предстоит отвечать? Ступай живо к доске!
Но Мотьку она врасплох не застала. Та все ответила и получила пятерку. Можно сказать, играючи. Просто завидки берут!

В начале пятого Матильда зашла за мной.
– Ну, ты и упаковалась! – воскликнула я. На Мотьке была старая шуба ее мамы и теплый пуховый платок.
– Советую и тебе одеться потеплее, там холодина, а нам два часа на улице торчать. Носки шерстяные надень! – посоветовала она.
Я послушно надела носки.
– И рейтузы! – потребовала Мотька.
– Еще и рейтузы?
– Да ведь под брюками их не видно, зато будет тепло!
Пришлось натянуть и рейтузы, хотя я почти никогда их не ношу.
– Не беда, пар костей не ломит! – уговаривала меня Матильда.
– Да, Мотька, ты и вправду артистическая натура – напялила теплый платок и говоришь уже как деревенская старушка. Вжилась в роль!
Матильда усмехнулась.
– Давай, надевай теперь дубленку!
– Еще чего, я из нее уже выросла!
– Не беда, подумаешь, рукава немножко коротки! Зато она теплая и все подлиннее твоей куртки!
– Мотька, перестань разыгрывать из себя заботливую бабушку! – возмутилась я, но все-таки достала из шкафа дубленку.
– Ну и видок у нас!
– Зато не замерзнем и уж точно, что в глаза бросаться не будем!
– Ася! – воскликнула вышедшая в переднюю тетя Липа. – Что за вид у вас? Куда это вы так укутались?
– Гулять! – ответила я.
– Ася! Не ври! Ты даже с Лордом не ходишь уже в этой дубленке!
– Тетя Липа, мы правда гулять идем, – глядя на нее честными синими глазами, заверещала Мотька, – понимаете, тут у одной знакомой девчонки во дворе горку сделали, вот мы и хотим покататься.
– На заднице, что ли? – со знанием дела спросила тетя Липа.
– Ну, конечно, а в новом жалко ведь, правда?
– Это правильно, молодец, Мотя, соображаешь, что к чему! Ладно уж, идите, а то запаритесь!
– Ну, Матильда, и здорова же ты врать! – восхитилась я, когда мы вышли.
– Ты же знаешь, какая у меня мама строгая и несовременная, разве без вранья проживешь?!
Когда мы добрались до Четвертого Самотечного, Костя там уже совершенно закоченел.
– Ну наконец-то! Я чуть дуба не дал!
– Что-нибудь видел?
– Ни фига!
– Вот, возьми! – Я протянула ему трубку уоки-токи. – Какие планы на завтра?
– Завтра я смоюсь с двух последних уроков, а Митяй меня сменит. Идет?
– Идет!
– Ладно, я побежал, а то сил уж больше нет, холодно! Пока!
– Пока!
Костя со всех ног понесся к трамваю.
– Ну и что мы будем делать? Стоять на месте или же ходить?
– Конечно, ходить, стоять и холодно, и скучно!
И мы принялись не спеша прогуливаться вокруг Гришиного дома. Мы сделали уже три или четыре круга, как вдруг Мотька зашептала:
– Смотри, это Гришина мать, вон там, с котом на поводке!
И действительно, пожилая женщина выгуливала на поводке потрясающего рыжего кота.
– Моть, подойдем поближе, хочется кота разглядеть!
– Не вздумай!
– Почему?
– Потому! Если ты с этой мамашей разговоришься, а тут вдруг появится Узкоплечий, что ты будешь делать?
– Ну Мотька, ну голова!
Мы продолжали свой путь. Примерно через полчаса во двор въехала Гришина машина. Мы замерли в отдалении. Из машины вышел Гриша и какая-то длинноногая девица в меховом жакете. Гриша запер машину, взял девицу под ручку, и они вошли в подъезд.
– Так, интересно! – сказала Мотька. – Вот бы Ненорма поглядела!
– А может, это его сестра? – предположила я.
– Ага, сестра! Будет он так нежно брать сестру под ручку, чтобы пройти два шага до подъезда, как же!
– Ну, мало ли кто это… Слушай, он же художник, может, это его натурщица?
– Она вряд ли, разве что ее жакетка. Он ведь анималист!
И мы покатились со смеху.
Примерно через час раздался сигнал уоки-токи. Мы страшно удивились. Нас вызывал Костя.
– Ну, как дела?
Мы сообщили ему про Гришу с девицей.
– А что я говорил! Он преступник, этот Мусьяк. Он же с вашей Ненормой крутил, только чтобы ключи получить, ясно как божий день! Ладно, девчонки, хватит, идите домой! До завтра!
Мы с удовольствием покинули опостылевший двор и побрели к трамвайной остановке.
– Ась, как ты думаешь, есть в этих дежурствах какой-то смысл?
– Не знаю, наверное, есть. Все-таки мы Узкоплечего тут видели, а он-то уж точно имеет отношение к ограблению.
– А если нет, а если это случайное совпадение?
– Вряд ли. Но выяснить это только милиция в состоянии.
– А мы?
– А что мы можем? Только выследить его. Конечно, если очень повезет, то мы его накроем с награбленным добром, тогда…
– Да, это было бы здорово… А что ты насчет Гриши думаешь?
– Не знаю, что и думать… Совпадение, конечно, мало вероятно. Сама посуди, стоило нам подойти к Гришиному дому, как тут же мы напоролись на Узкоплечего! Вообще-то все бывает, но… И опять же эта девица. Костя, по-видимому, прав.
– Насчет Ненормы?
– Ну да.
– А мне ее жалко, эту дурищу. И Гриша ее обманывает, и дух достает, и вдобавок ее обокрали.
– Конечно, жалко.
– Слушай, Ася, мне кажется, если мы еще будем играть в эти игры, мы его, может, и найдем, но вещички Ненормины тем временем уплывут.
– Так что ты предлагаешь?
– Предлагаю прямо сейчас пойти в милицию.
– И что?
– Рассказать, где мы видели Узкоплечего! Пусть сами ищут, уж наверное, они лучше нас смогут это сделать.
– А Гриша?
– Что Гриша?
– И про Гришу ты тоже предлагаешь рассказать?
– А почему бы и нет?
– Да как ты не понимаешь?! Мы ведь его заподозрили потому, что в ту ночь слышали имя Гриня. Других оснований у нас не было. А про ту ночь мы никому рассказать не можем!
– Твоя правда.
– И потом, нельзя же не посоветоваться с ребятами, раз мы их в это дело втянули…
– Опять-таки ты права. Просто мне жалко стало Ненорму… А может, вызовем сейчас Костю и скажем про это, а?
Мы уже достали из сумки трубку, но тут подошел трамвай. Мы порядком замерзли и с удовольствием влезли в вагон.
– Мотька! – завопила я. – Смотри!
По переулку шел Узкоплечий. Он явно только что вылез из нашего трамвая!
– Что делать?! – заметалась Матильда. Она кинулась к водителю. – Остановите, пожалуйста! Мне надо сойти! Умоляю!
– Ничего, сойдешь на следующей остановке! Не старая, добежишь! – отвечал водитель в микрофон.
– Ну до чего же нынче девки нахальные! – заметила какая-то пожилая тетка. – Остановите ей трамвай на ходу! Видали?
Мотька хотела огрызнуться, но потом только горестно махнула рукой.
– Сойдем на следующей? – спросила она с охотничьим блеском в глазах.
– Какой смысл? Разве мы его теперь догоним? Одно ясно, он где-то тут живет! Сейчас приедем, вызовем Костю и будем дальше думать.
Так мы и сделали. Костя, выслушав нас, распорядился, чтобы мы сейчас же шли к нему, и сказал, что вызовет Митю.
У Костиного подъезда мы столкнулись с Митей. Он страшно удивился, увидев нас в наших допотопных нарядах.
– Ну, вы и упаковались! Хотя правильно, я сегодня чуть не отдал концы! Есть новости? А то Коська мне ничего не сказал, только потребовал, чтобы я немедленно шел к нему.
Мы быстро ввели Митю в курс дела, пока дожидались лифта. Костя уже ждал нас у открытой двери.
– Пошли скорее, пока мама сериал смотрит, а то она потащит нас чай пить!
Мы закрылись у Кости в комнате.
– Итак, – начал он, – совершенно ясно, Узкоплечий обитает где-то неподалеку от Гриши. За два дня мы дважды его видели. Хотя не исключено, что он просто бывает каждый день у господина Мусьяка. Мне кажется, что роли у них распределяются так – Мусьяк наводчик и главарь, а Узкоплечий – исполнитель.
– Почему? Когда они первый раз лезли в квартиру Ненормы, их было двое и, судя по их разговору, действовали они на равных, – возразила я.
– Кстати, девочки, вы могли бы узнать этого Гришу по голосу?
– Нет! Они ведь говорили почти что шепотом!
– Жаль! Но ты, Ася, не права. Я почему говорю, что главный у них Мусьяк? Ведь у вашей Ненормы украли не абы что, а картины. Золотишко и шубу прихватили уж заодно, а цель, конечно, живопись. Вы видели этого Узкоплечего? Типичный дебил! Зачем ему картины? Да он их в гробу видал! А вот Гриша – совсем другое дело. Он художник, у него есть связи в этом мире, он запросто сбудет их с рук. Да что говорить, и так все ясно. В свете всего этого я считаю необходимым продолжать наблюдение. Может, у кого-нибудь есть другие идеи?
Кажется, на Костю подействовали упреки в излишней инициативности!
– Я вот предлагала уже Асе пойти в милицию и все рассказать про Узкоплечего, – начала Мотька, – но она говорит, что не стоит.
– Конечно, не стоит! Это было бы непростительной ошибкой! – заявил Митя. – Ведь вы не можете рассказать про Гришу!
– В том-то и дело! Но Матильде стало жалко Альбину, она думает, что, если это затянется, ее вещи уплывут!
– Наоборот! Краденое должно «остыть», то есть отлежаться, пока не утихнет шум. Особенно это относится к картинам. Да и к драгоценностям тоже. Вот шубу, конечно, можно сбыть сразу. Сейчас пол-Москвы в норковых шубах ходит, – тоном бывалого сыщика произнес Костя. – А давайте все вместе, или, как выражается Митяй, коллегиально, обсудим план дальнейших действий. Дежурить так, как сегодня, мне кажется, большого смысла не имеет. Мы проторчали там полдня, а Узкоплечий появился, когда девочки уже уходили.
– Ты же сам велел нам уходить! – вскинулась Матильда.
– А я вас ни в чем и не упрекаю, это, скорее, моя вина! – отвечал Костя. – Судя по времени, он шел с работы.
– Да, но вчера-то мы его видели утром, в разгар рабочего дня, – заметил Митя.
– Ну, мало ли, может, у него сменная работа!
– Все возможно, но, мне кажется, он вообще не работает! – заявила Мотька.
– Почему?
– Во-первых, потому что он вор, а воры работать не любят, а во-вторых, он попадается нам на глаза в самое разное время, то утром, как вчера, то днем, как в первый раз, то вечером.
– Вот ты, Мотя, называешь его вором. А как же презумпция невиновности? – нерешительно проговорил Митя.
– Да какая, к черту, презумпция, если мы с тобой своими глазами видели, как он к Ненорминой двери прижимался, а назавтра ее ограбили?! – возмутилась я. – Ладно бы о Грише шла речь, тут есть сомнения, но с этим типом яснее ясного. Кстати, ты сам первый его заподозрил! Если бы не ты, мы бы вообще ничего о нем не знали! Тогда ты почему-то про эту самую презумпцию и не вспомнил!
– Видишь ли, подозрение – это одно, а называть его сразу вором…
– Ой, какой же ты, Митька, зануда! – воскликнула Матильда.
– Ничего, в нашем деле занудство очень даже пригождается, – пришел на выручку другу Костя. – Так какие будут соображения?
– Давайте попробуем дежурить под вечер, когда люди идут с работы, – предложила Матильда. – Во сколько мы его видели? Около семи, да?
– В половине седьмого!
– Вот и хорошо, и со школой проблем не будет!
– Но это при условии, что он работает. А если это все-таки чистой воды случайность, то наши шансы выследить его падают до нуля! – сказал Митя.
– Значит, по-твоему, надо продолжить сменные дежурства, как сегодня? – удивился Костя.
– По-моему, да! А то что же получается, день продежурили – и все? И ведь дежурили не зря, все-таки видели его. Сами подумайте, за два дня мы его два раза видели в одном и том же месте – это ведь грандиозный успех, иногда приходится неделями ждать появления преступника!
– Ага! Ты тоже называешь его преступником! – не выдержала я. – А как насчет презумпции?
– Я говорил в данном случае не о конкретном преступнике, я сказал: неделями приходится ждать преступника. А в нашем случае речь идет о подозреваемом.
– Мить, а у тебя есть какая-нибудь кликуха? – спросила вдруг Матильда.
– Да вроде нет.
– Тогда теперь ты будешь Митька Юрист!
– Что ж, это не обидно! – рассмеялся Митя.
Все-таки он очень милый!
– Значит, продолжаем дежурства? – подвел итог Костя.
– Да!
– Хорошо, тогда я приду первым, в час дня, в три – Митя, а в пять – вы, девочки. А как быть с уоки-токи?
– А что?
– Вы возьмете вторую трубку в школу?
– Возьмем!
– Тогда порядок! А то ведь нельзя дежурному остаться без связи.
– Ась, представляешь себе, сидим мы на уроке, и вдруг сигнал! В классе переполох – что такое, где, у кого! А мы с тобой хватаем сумки и деру! Вы куда? – вопят все, а мы так гордо отвечаем на бегу: у нас операция!
– Да, и все подумают, что нам срочно надо вырезать аппендицит!
– Аппендикс! – поправил Митя.
Мы чуть со смеху не лопнули.

Глава XVI
ДЕВОЧКА С СОБАКОЙ ВОСКРЕСНЫМ УТРОМ

На другой день – а это была суббота – мы все добросовестно отдежурили, но никто ничего не видел. Вечером мы собрались у Мити – его родители ушли в театр.
– Итак, сегодняшний день ничего не дал, – начал Костя, – завтра воскресенье. Правда, у воров, насколько мне известно, нет выходных, поэтому, мне кажется, что мы должны начать наше дежурство с самого утра, часов с девяти. Кто в состоянии так рано встать в воскресенье?
– Я! – вызвалась я.
– Ох, а я-то не смогу с утра! – вздохнула Матильда. – В воскресенье утром мама дома, мы с ней квартиру убираем, она меня ни за что не пустит. Она по воскресеньям меня воспитывает!
– Ася, а ты одна сможешь подежурить? – спросил Костя.
– Я мог бы с Асей пойти, – проговорил Митя.
– Нет! Это нерационально! – возразил Костя. – День завтра длинный, придется каждому дежурить по два раза. Моть, а ты позже-то сможешь?
– Конечно, я только с утра не могу!
– Ну что, согласны завтра поодиночке подежурить?
– Я согласна!
– И я тоже!
– Тогда так – с утра Ася, потом я, потом Митя, потом Матильда. И опять по новой. Первое дежурство по два часа, а второе по часу. Так мы продержимся двенадцать часов! Это будет здорово. Согласны?
Все согласились с Костей.
– Надеюсь, завтра нам повезет. Значит, уоки-токи берем мы с Асей. А кстати, Ася, как там музи€ кгейст поживает?
– Никак не поживает. Пропал.
– Как пропал?
– Похоже, приревновал Ненорму к Грише и обиделся.
– Иди ты!
– Ей-богу!
– Странный какой-то дух, – задумчиво проговорил Митя. – Уж больно пассивный!
– То есть?
– Является, играет на рояле, а потом исчезает в припадке ревности? Согласитесь, это не характерно для духов!
– А что для них характерно? – заинтересовалась Мотька.
– Ну, хоть бы каверзу какую-нибудь устроил неверной вдове.
– Зачем? Ее и так уже обокрали! – возмутилась жалостливая Матильда.
– Да обокрали-то ее живые мазурики, а у духов свои законы.
– Так, может, он еще и устроит что-нибудь, времени пока мало прошло. А вдруг решил поглядеть, как будут события развиваться, долго ли Гриша продержится, а? – предположила я.
– Вот это вполне вероятно, – сказал Костя. – Так что ты, Аська, держи руку на пульсе.
– Это не так легко – нащупать пульс у духа!

Утром я решила взять с собой на дежурство Лорда. Все повеселее будет. И вообще, у кого может вызвать подозрение девочка с собакой воскресным утром? Сказано – сделано. Мы с Лордом влезли в трамвай, народу в этот час было совсем мало, и на нас никто не ворчал. Мы спокойно доехали до остановки «Никоновский переулок» и не спеша, с удовольствием пошли прогуливаться по свежевыпавшему снегу. Прошлись по переулку, потом зашли в Гришин двор. Лорд волновался – кругом незнакомые места, незнакомые запахи… И вдруг он рванул меня так, что я едва удержалась на ногах, – из подъезда вышла Гришина мама с Тарзашей на поводке. При виде здоровенной чужой собаки Тарзаша прижал уши и зашипел. Лорд с громким лаем кинулся к нему. Хозяйка подхватила Тарзашу на руки, но, видно, бедный кот так перепугался, что отпихнул ее задними лапами, вырвался и забился под стоящую у подъезда Гришину машину.
– Ой, извините, пожалуйста, – залепетала я, чувствуя свою несомненную вину.
– Тарзаша! Тарзаша, маленький мой, мальчик мой! – причитала хозяйка и вдруг накинулась на меня: – Что ты стоишь как пень? Уведи свою чертову собаку!
Я попыталась оттащить Лорда, но он оглушительно залаял в надежде достать из-под машины несчастного кота.
– Лорд! Лорд! Сию минуту прекрати!
Я схватила его за ошейник и поволокла прочь. В этот момент из подъезда вышел Гриша.
– Мама, что случилось?
И тут он заметил Лорда. И, разумеется, узнал, уж я не знаю, кого из нас. На лице его отразилось недоумение. Я изо всех сил тряхнула Лорда, да с такой злостью, что бедный пес присел от удивления.
Воображаю, что мне теперь скажут ребята – из-за собственной глупости так засветиться! Я ругала себя последними словами. Мимо на малой скорости проехал Гриша. Вот и хорошо, можно теперь не соваться больше в его двор. Буду бродить по переулку, пока не придет Костя. Мы дошли до трамвайных путей, повернули обратно, и в этот момент на противоположном конце переулка появился Узкоплечий. Я рванулась туда. Как хорошо, что со мной Лорд, мелькнуло у меня в голове. Бежит себе по переулку девчонка с собакой – что тут особенного? Узкоплечий, вопреки обыкновению, не исчез, он стоял, словно кого-то дожидаясь. Я добежала до угла, свернула направо и остановилась, как будто пережидая, покуда Лорд справит свои дела. Все, как мне казалось, выглядело вполне натурально. Я повернулась, не торопясь. Узкоплечий все еще стоял на том же месте, топая ногами, чтобы согреться. Теперь я могла как следует его разглядеть. В высшей степени неприятная рожа. Он скользнул по мне своими змеиными глазками, но вполне равнодушно. Подумаешь, какая-то девчонка с собакой! Я очень-очень медленно пошла обратно, и тут меня обогнал невысокий парень в рыжей дубленке и громадной меховой шапке. Он подошел к Узкоплечему, и я чуть не расхохоталась – так смешно они рядом выглядели. Долговязый – под два метра – Узкоплечий с маленькой головкой, в длинном допотопном пальто, и этот коротышка в громадной шапке – еще та парочка!
Они вместе направились к трамвайной остановке. Я за ними. К сожалению, я не слышала, о чем они говорили. Показался трамвай, они побежали и вскочили в вагон. Что мне оставалось делать? Я припустилась бегом, но поскользнулась, шлепнулась и, конечно же, опоздала. Вот невезение!
Я глянула на часы. Через двадцать минут должен прийти Костя. Скорее бы! Мне не терпелось обо всем ему рассказать. Теперь уже совершенно ясно, что Узкоплечий живет где-то здесь. И если сегодня мы его не выследим, то грош нам цена как сыщикам! А вот наконец и Костя!
– Привет! Ты с Лордом? – удивился он.
– Да, с ним не так скучно!
– Есть новости?
– Еще какие! – И я обо всем ему рассказала. Сначала об Узкоплечем, а потом уже о Тарзаше и Лорде.
– Говоришь, Гриня тебя узнал?
– Конечно! Меня или Лорда, но узнал точно!
– Значит, больше ты с Лордом сюда не ходи! На тебя одну, если ты, конечно, сама ему на глаза не полезешь, он может и не обратить внимания. А вот то, что Узкоплечий тебя с собакой видел, это хорошо. По крайней мере, ничего не заподозрил.
– Это да!
– Ну ладно, иди домой! В пять сможешь прийти?
– Смогу!
– Эх, хорошо бы сегодня его выследить. Чует мое сердце, что сегодня что-то решится! Ну, беги!
Дома Липочка накинулась на меня:
– Ты куда пропала? Вышла с собакой и как сквозь землю!
– Липа, я же говорил вам, что она просто загулялась, у нее там на сквере кавалер завелся. Дело молодое! – заметил дедушка.
«Мое-то дело молодое, и ты, дед, туда же?» – подумала я.
– Аська, пойдешь сегодня со мной в гости к Мушкевичам?
– А когда? – загорелась я. Я очень люблю у них бывать. В доме Мушкевичей живут пять кошек и три попугая, два из них говорящие. Иногда они такое несут, что можно со смеху помереть. Один раз мы с дедом пришли к ним, а Тихон, попугай, как заорет: «Игорь, Игорь, ты осел!» Относилось это, как нам объяснили, не к деду, а к внуку, но вышло очень смешно.
– К четырем званы, к обеду.
– Ой нет, не смогу! – с сожалением сказала я.
– Это почему? У тебя что, свидание?
– Да! – соврала я.
– Что ж, свидание – причина уважительная, – сказал дед. – А с кем? С Митей или с Костей?
– А при чем тут Костя? – возмутилась я.
– Ага, значит, с Митей! Ну что ж, ты так и не познакомишь меня с ним?
– Нет! – отрезала я.
– Почему?
– Потому!
– Слушай, ребенок, ты что, злишься на меня? Да?
– Да нет, чего мне злиться…
– Злишься, конечно, впрочем, ты отчасти права… Понимаешь, у меня в этот раз что-то очень тяжело идет работа. Не дается мне этот окаянный Дон Кихот!
– Ах, Дон Кихот! Понятно! – как можно более ядовито сказала я, но дед не заметил яда. Он теперь вообще почти ничего не замечает!

Глава XVIII
МЕФИСТОФЕЛЬ

Я открыла дверь ключом, и навстречу мне выскочили все: и мама, и дед, и тетя Липа.
– Боже мой! – закричала мама. – Что с тобой? Какой ужас! Как ты умудрилась так упасть?
– А я знаю? Поскользнулась на крыльце и упала, а уж как, я об этом не думала.
– А кстати, надо думать, – нравоучительным тоном произнес дед. – Падать нужно уметь. Спортом надо заниматься, матушка, спортом. А что же твой кавалер тебя не поддержал?
– Не успел!
– Понятно! И ты растяпа, и кавалер твой не лучше!
– Папа, оставь ее в покое, разве ты не видишь, она еле на ногах держится. Ой, что это у тебя? Какая прелесть! Откуда?
– Я его нашла, он был совсем одинокий, голодный, маленький такой!
– Дай-ка его мне! – сказал дед. – Смотри-ка, какой красавчик, и петь уже умеет! Да как громко!
И в самом деле котенок урчал на всю переднюю.
– Липа! Налейте-ка молока этому малышу!
Тут в переднюю явился Лорд. При виде котенка на руках у дедушки он степенно подошел, обнюхал его и заскулил. Дед спустил котенка на пол. Лорд еще раз его обнюхал и лизнул.
– Все в порядке, Лорд, теперь этот малец будет жить у нас. – Лорд посмотрел на деда, потом вдруг осторожно прихватил котенка зубами за шкирку и понес на кухню. Мы так и покатились со смеху. – Теперь он будет его растить, – сказал дед.
Тетя Липа помчалась кормить котенка. Вот и хорошо, все с радостью приняли моего найденыша.
– Асенька, ты сразу ляжешь или поужинаешь с нами? А то мы тебя ждали, – с жалостью в голосе проговорила мама.
И только тут я вдруг ощутила, что все, этот кошмар кончился, я дома, среди своих, а тут еще мама порадовала меня:
– В школу ты завтра не ходи, уж больно вид у тебя неприличный. Придется дня два дома посидеть, я напишу записку вашей Клавдии.
Вот здорово! Надо только предупредить Митю, чтобы утром не заходил за мной. Я быстро позвонила ему, но его еще не было дома. Ах да, они с Костей пошли провожать Матильду и, видно, заболтались. Я с удовольствием села за стол и накинулась на еду.
– Ну и рожа у тебя! – сказал вдруг дед. – А вот пошла бы со мной к Мушкевичам, и рожа была бы цела, и познакомилась бы с их новым приобретением.
– С каким?
– А у них теперь еще и ворона живет. Жанночка ее подобрала на улице с перебитым крылом. Ума – палата. Кошек передразнивает не хуже попугаев, разгуливает по всей квартире, сигареты у Владика из пачки таскает, словом, умора!
– Но тогда бы я не нашла котенка!
– Ой, окаянный! – закричал вдруг дед.
Оказывается, котенок карабкался по его ноге.
– И как мы его назовем? Я предлагаю – Мефистофелем!
– Папа, ну что это за котенок по имени Мефистофель?
– Он же не всегда будет котенком!
– Нет, дедушка, а как же его звать? Мефистофель, поди сюда?
– Зачем, от Мефистофеля есть роскошное сокращение – Тофик!
– А что, неплохо! – засмеялась мама. – Асенька, ты согласна на Тофика?
– Согласна! Только, чур, спать он будет со мной!
После ужина я еще раз позвонила Мите и сказала, что не надо за мной заходить. Мне показалось, что он был слегка разочарован. Пустячок, а приятно.
Я легла и мгновенно заснула под нежное мурлыканье Тофика.
Утром я проснулась, глянула на часы и пришла в ужас – половина десятого! Я все на свете проспала, и почему-то никто меня не разбудил! И тут я все вспомнила! Как же хорошо! Не надо идти в школу, можно валяться сколько влезет, читать, смотреть телик, словом, да здравствует свобода! Я посмотрела на себя в зеркало! Ничего страшного, бывает хуже! Видно, снадобья Веры Ипполитовны и впрямь чудодейственные! Однако для школы вид у меня еще сомнительный, так что можно со спокойной душой предаваться безделью!
Я вышла на кухню. Мама и дедушка завтракали.
– О, вот и наша страдалица! – воскликнул дед. – Смотри-ка, Тата, кажется, ты зря ее не пустила в школу! Вид у нее вполне пристойный. Так, небольшие ссадинки, а синяк, как ни странно, уже мало заметен!
– Дед, не вредничай!
– Неохота в школу?
– Конечно, неохота.
– Там сегодня химия?
– Завтра.
– Завтра, я полагаю, ты уже сможешь пойти!
– Нетушки! Мама сказала на два дня, а давши слово…
– Да, папочка, я дала слово и теперь уже не могу отступать! – сказала мама.
– Конечно, вспоминаешь свои школьные муки и даешь дочери поблажку. Увы, в этом доме мужчины постоянно отсутствуют, и ребенок получает чисто бабское воспитание…
– Дед, что с тобой, ты становишься занудой? Стареешь? – поддразнила я его.
– Ты и вправду считаешь, что я становлюсь занудой? – озабоченно спросил он.
– Определенно! – поддержала меня мама.
Дед явно расстроился.
– Ладно, пойду заниматься, а то от вас одни только гадости и слышишь!
После завтрака мама умчалась на репетицию, к деду пришли какие-то люди, а я снова завалилась в постель с Тофиком, которого нашла у мамы.

Глава XX
В ПУСТОМ ДОМЕ

– Что-то больно много мы сегодня ржем, – озабоченно проговорила Мотька. – Не к добру.
– Тогда пошли отсюда скорее!
– Нет, надо сперва еще разок глянуть на дверь в подвал.
– Да ты ведь уже глядела.
– Ну, я одна была, мне тоже страшновато было, – призналась Мотька. – А сейчас нас двое и еще Лорд. Пойдем, ты с Лордом постоишь на стреме, а я там все осмотрю.
– Ладно, пошли, только скорей, а то мне страшно.
Мы направились к зловещему дому. У меня сердце сразу ушло в пятки, да так там и осталось. Даже дышать было трудно. Но я старалась не подавать виду.
Мы подошли к подъезду.
– Нет, тебе нельзя тут торчать на виду с собакой, – сказала Мотька. – Пойдем лучше в подъезд, поднимись на один пролет и стой.
Едва она это произнесла, как у подъезда затормозила машина. Мы с Мотькой мигом взлетели на второй этаж и замерли. Только бы Лорд не залаял. Но я взяла его за ошейник и стала гладить. Он знает, что в такие минуты лаять нельзя. Он у меня умный.
Тем временем в подъезд вошли какие-то люди. По меньшей мере, двое.
Мотька на цыпочках спустилась на несколько ступенек и, перегнувшись через перила, глянула вниз.
Потом отпрянула и замерла.
Теперь сердце билось уже где-то в горле. Ведь мы, по сути, оказались в ловушке! Одно неверное движение – и никакой Лорд нам не поможет. И бежать некуда. Но, кажется, они ничего не заподозрили. Послышался скрежет ключа в замке, скрип двери, и они вошли в подвал. Мотька мгновенно вернулась ко мне.
– Кто там? – почти беззвучно спросила я.
– Узкоплечий и Шапка, – одними губами ответила Мотька.
Мы застыли в ожидании.
Прошло, наверное, минут пятнадцать, но они показались нам вечностью. Наконец мы услыхали, что бандиты выходят, хлопают дверью и возятся с замком.
– Вот чертова девка! – донеслось до нас. – Из-за нее пришлось первый попавшийся замок врезать, а теперь ключ никак не поверну.
– Дай-ка я! Да на кой ты ее тут запирал? Блин, ничего не выходит, придется новый замок ставить!
– Зачем? Подточи ключ – и дело с концом!
– Подточи, подточи! Не припер бы ты сюда эту девку, все было бы в норме. А теперь не ключ подтачивать надо, а вообще место менять. Девка мусоров сюда навести может!
– Да ты что! Она небось рада-радехонька, что ноги унесла. А вчера тут ничего не было. Ну, скоро ты?
– Обожди, может, сейчас получится! Ой, е-мое! Ключ сломался. И где ты такой хреновый замок взял?
– Да где же ночью другой возьмешь? Какой был! Ладно, давай ты тут побудь, пригляди, а я пока за замком смотаюсь, здесь рядышком, на Цветном бульваре!
Это сколько же нам еще тут торчать?!
– Ладно, давай по-быстрому, а то мне этот подвал уже остобрыд. Обожди, оставь покурить-то!
Машина отъехала. Черт, даже словом перемолвиться нельзя. Я видела, что у Мотьки тоже в глазах тоска от невозможности обменяться впечатлениями. Совершенно ясно, что они здесь что-то прячут. Наверное, краденое. Теперь бы самое время идти в милицию, а мы должны ждать, пока это жулье отсюда свалит! Еще хорошо, если они нас не заметят!
И вдруг мы услыхали, что кто-то поднимается по ступенькам. Мы замерли от ужаса. Неслышно взлететь на следующий этаж невозможно, тем более с собакой. Но Узкоплечий, а судя по всему, это был именно он, поднялся только на один пролет. Интересно, что он там делает. И вдруг до нас донеслось журчание. Мы с Мотькой едва не разоржались. Когда будем спускаться, надо не забыть об этом, чтобы не поскользнуться, ведь через полчаса там будет уже лед, а что мы проторчим здесь еще не меньше часа, было совершенно очевидно.
Сделав свое нехитрое дело, он спустился и вышел на улицу.
– Вот свинья, – прошептала Мотька.
– Да уж!
– Слушай, у них там тайник, это ежу понятно! Чуяло мое сердце! Как только сможем выйти, бежим в милицию, теперь уже пора! Ты помнишь, как того дядечку звали, который тебя допрашивал?
– Николай Николаевич. А что?
– Вот к нему и обратимся, он вроде ничего мужик?
– Вроде да. А ты представляешь, как мальчишки на нас обидятся?
– Подумаешь, великое дело!
И в этот момент подъехала машина. Мазурики вернулись к двери в подвал.
– Вот, глянь, подойдет?
– Дерьмо, отечественный!
– А ты хотел, чтобы на такую дверь в пустом доме я купил японский? Так, что ли? Тут понезаметней надо!
– По-хорошему, не замок, а дверь поменять стоило бы!
– Не до того сейчас. Вот сбудем товар, бабки появятся серьезные, мы с тобой вообще офис снимем!
– На хрена нам офис, на хрена ты вообще этот товар брал? На хрена я с тобой связался, я вор, домушник, а ты меня во что втянул?
– Ладно, помалкивай!
– Нет, я тут покумекал, не хочу с наркотой вязаться, вот за картинки деньги получим, и я отвалю!
– Я те отвалю! Ты что, дурной совсем, да эти ребятки тебя враз замочат!
– Пусть еще найдут сперва!
– Да что тебя искать, вон малолетка какая-то тебя отследила.
– Ни хрена, это ты перетрухал!
– Да заткнись ты! А знаешь, что это за штукенцию мы в рояле нашли?
– Ну?
– Магнитофончик такой хитрый, с дистанционным управлением. Вот только пульт к нему такой же нужен, специальный. Бешеных денег, между прочим, стоит, им спецслужбы, говорят, пользуются.
– Блин! Так это небось КГБ, или как там теперь они называются?
– То ли ФСБ, то ли ФСК.
– Ну, мы и влипли! Если они эту штучку поставили, а мы ее скоммуниздили, ты ж понимаешь… Все, давай мои бабки, и я ложусь на дно! На хрена мне со спецслужбами вязаться, особенно теперь, когда ты меня в дела с наркотой втягиваешь, нет, нема дурных!
– Пока товар не уйдет, никаких бабок ты не получишь!
– Да подавись ты этими бабками, ты мне мое отдай, за картинки, как-никак я их взял!
– Да как я тебе их отдам, когда я на них товар купил? Я ж говорю, обожди, товар не сегодня-завтра уйдет, и рассчитаюсь я с тобой. А тогда вали куда хочешь, мне такого перебздельщика не надо.
– Так ты, сука позорная, сам бабки оприходовал? Решил меня надуть? Говори, тварюга, сколько тебе тот мазила отвалил? Колись, а то перышко схлопочешь.
– Молчи, падла, чего разорался? Сейчас тут толпа соберется, тебе это надо? И не вздумай мне еще перышком грозить, я на тебя управу найду.
– Слушай, ты, давай мои бабки и адью! Ты параши не нюхал, вот и торчишь как потрох, а мне еще погулять охота! – сбавил тон Узкоплечий.
– Ну, скоро ты там? Возишься больно!
– Да дверь – труха одна!
Мы слушали, затаив дыхание. Вдруг Мотька толкнула меня в бок и молча показала на окно. Я глянула – на другой стороне улицы стояли Митя и Костя. Ох, только бы они не сунулись сюда! Но нет, кажется, они просто ждут, когда уйдут друзья-мазурики. Надо бы им дать знак, что мы тут, на всякий случай. Как-то приятнее знать, что рядом друзья. Я осторожно нагнулась, подняла кусок отбитой штукатурки, размахнулась и бросила в окно, стекол в нем, конечно, давно не было. Костя сразу поднял глаза и увидел нас. Я приложила палец к губам, он понимающе кивнул. Тут и Митя нас приметил. Оба они жестами показывали нам: мол, держитесь, мы с вами! Потом они разошлись в разные стороны, очевидно, чтобы не привлекать внимание. А внизу тем временем работа подходила к концу.
– Ну вот, и все дела!
– Ладно, сейчас разбежались, а в час ночи встретимся тут. Косой за товаром приедет, надо будет ему помочь погрузиться, он бабки отдаст, тогда и рассчитаюсь с тобой. Смотри не опоздай, а то потом я на Канарские острова отдыхать уеду.
– Я те уеду!
– Да не свиристи, сказал, рассчитаюсь, значит, рассчитаюсь. Пошли, подвезу до вокзалов!
– Погодь, сигаретку забычу!
– Ну, ты даешь!
– Посидишь с мое, каждую сигаретку до пальцев скуривать будешь.
– Типун тебе на язык! Ладно, пошли отсюда!
Слава богу! Машина тронулась и отъехала. Мы еще выжидали. Но тут в подъезд ворвались наши мальчишки.
– Мотя, Ася! Вы где?
Мы быстренько спустились вниз, осторожно обойдя замерзшую лужу.

Глава XXII
СЮРПРИЗ

Как только дверь за ними закрылась, из своей комнаты вышел дед.
– Анастасия, зайди-ка ко мне, есть разговор.
– Дед, я спать хочу!
– Ничего, еще успеешь выспаться, сейчас только десятый час, и, кстати, завтра ты ведь в школу не идешь? Тем более. Садись-ка, матушка, и выкладывай все.
– Да ты о чем, дед?
– Не придуривайся, я всегда знаю, когда ты врешь! Забыла уже?
– Да! Забыла! – в запальчивости крикнула я. – Ты в этот раз на меня внимания не обращаешь! Только по носу щелкаешь! Я сколько раз хотела тебе все рассказать, а ты…
– А я думал о своем… Прости меня, Аська, я вправду вел себя по-свински, но тут такая ситуация сложилась… впрочем, это сейчас неважно.
– Еще как важно! Ты теперь вообще только о своей парижанке и думаешь!
– Так! Похоже, следили не только за вором! Выходит, я тоже был объектом наблюдения? А?
– Да за тобой и следить не надо, все и так видно, невооруженным глазом! – уже в голос орала я.
– Неужели? – перепугался дед. – Что, и мама что-то заметила?
– И мама, и тетя Липа, и даже Мотька!
– Да, недооценил я женской интуиции! Что ж, все правда! Но только я тебя прошу, дай мне самому собраться с духом и рассказать маме, ладно?
– Да пожалуйста! Можно подумать, мне больше делать нечего, только обсуждать твою даму сердца!
– Ладно, ладно, не кипятись, ребенок! Мы с тобой об этом потом поговорим, а сейчас давай выкладывай все, что вы там натворили!
– Мы ничего не натворили, если хочешь знать, мы настоящую банду выследили!
И я рассказала деду все, умолчав только о наркотиках и об угрозах Шапки в мой адрес. Этого взрослые уже не переживут!
– Выходит, мой подарок не просто пригодился, а спас тебя из заточения? Не хочу даже и думать о том, что могло бы с тобой произойти! Знаешь, давай условимся, маме обо всем этом ни звука!
– Еще бы!
– И тете Липе!
– Конечно!
– Я понимаю, вступив однажды на путь подобных приключений, ты не остановишься, пока не повзрослеешь! Но прошу тебя, будь очень-очень осторожна… да, и вот еще: я оставлю тебе деньги, но не на абы что; я хочу, чтобы вы с Матильдой занялись карате! Вам это просто необходимо! Представь себе, что ты владела бы приемами, когда этот тип схватил тебя сзади. Да он через минуту уже лежал бы в обмороке.
– Дед, это здорово! Только маме лучше и об этом не говорить.
– Наоборот! Она будет рада знать, что ты в состоянии защитить себя.
– Ты думаешь?
– Уверен!
Мы опять говорили с ним, как бывало раньше. Все мои обиды улетучились. Это снова был мой обожаемый дед, который любил меня и заботился обо мне.
– Да, дед, я совсем забыла! Никакого духа не было!
– А ты почем знаешь?
Я рассказала все про магнитофончик и про наши соображения.
– Шпионка? Альбина?! Роскошная идея! – хохотал дед. – А еще лучше – насчет манипуляций массовым сознанием! Это же просто прелесть! Спецслужбы занялись Альбиной! Ну и воображение у вас! Начитались всякой чепухи и выдумываете бог знает что!
– Тогда что же это значит?
Но вопрос мой остался без ответа – в дверь позвонили. Звонок был настойчивый, беспрерывный! Как будто кто-то нажал на кнопку и держит ее пальцем.
– Не ходи, я сам открою, – распорядился дед. – Кто там?
– Игорь Васильевич, свои!
Не может быть! Папа! Да, папа приехал!
– Папа! – завизжала я и бросилась ему на шею. От него пахло морем, жаркими странами…
– Аська! Дочка! Здрасьте, Игорь Васильевич! А где Тата? В театре? Скоро придет? Липа, добрый вечер!
– Юра! Откуда ты взялся? Мы тебя не ждали!
– А я вот решил сделать вам сюрприз! Аська, да ты еще выросла! Что это у тебя с лицом? Тебя кто-нибудь прибил?
– Юра, раздевайся, очень рад тебя видеть! Честно говоря, не чаял! Я ведь на днях опять уезжаю!
– Да, Игорь Васильевич, я тоже приятно удивлен! Накормят меня в этом доме, а?
– Папочка, ты надолго?
– Надолго, до конца апреля!
– Ура!
Тетя Липа уже накрывала стол в столовой, по случаю папиного приезда.
– Аська, давай уберем мои вещи из прихожей, пусть и для мамы мой приезд будет сюрпризом!
Забыв обо всем, я носилась по квартире, убирая папины вещи, помогая тете Липе таскать из кухни в столовую разную снедь, а папа тем временем ушел в ванную, принять душ и побриться.
– Аська, – позвал меня дед, – на минутку зайди ко мне! Слушай, ребенок, папе будешь рассказывать что-нибудь?
– Только то, что маме, не больше. Он же всегда за меня дрожит. Он меня даже на каток не хотел пускать. Ему все казалось, что я непременно расшибу себе голову. Или упаду, а кто-то заедет мне в глаз коньком!
– Все понятно! Ну что, ребенок, мир?!
– Конечно, мир!
– Ладно, беги к Липе, а то она на радостях с ног собьется!
Папа вышел из ванной, и теперь от него уже пахло не морем, а каким-то лосьоном для бритья. Но такой он был как-то привычнее, роднее.
– Юрочка, садись за стол! Ася! Игорь Васильевич!
– Липочка, я сейчас что-нибудь перехвачу, а с ужином давайте подождем Тату. Она ведь уже скоро будет!
– Мудрое решение! – одобрил дед. – Аська, закрой дверь на цепочку, а то мы не услышим, как мама придет, и сюрпризу нашему хана.
Так я и сделала. Через полчаса раздался звонок. Дед пошел открывать. Мама!
– Папа, с чего это вы рано на цепочку закрылись? – донесся до нас ее голос.
– Вероятно, это я, по рассеянности!
– Что-то ты в последнее время стал очень рассеянным! – проворчала мама.
– Татка, не ворчи! Идем-ка скорее ужинать, у нас гость.
– Папа, а нельзя без меня? Я так устала… Кто там у тебя?
– Идем, идем, увидишь! И без тебя никак нельзя! А вот и Тата!
Мама вошла в столовую с хмурым, недовольным видом и вдруг просияла:
– Юра! Юрочка! Какими судьбами?
Теперь вся наша семья в сборе. Как хорошо!
Прошло три дня. Суматоха, связанная с неожиданным папиным приездом и предстоящим отъездом дедушки, вытеснила все другие мысли. Костя заболел гриппом. У Мити заболела мама. Мои синяки исчезли, и у меня больше не было причин не ходить в школу. Завтра опять будет химия. Папа пытался мне что-то втолковать, спрашивал меня по заданным параграфам и в отчаянии качал головой.
– Знаешь, дочка, по-моему, тебе следует перейти в другую школу, с гуманитарным уклоном, где в старших классах уже нет химии. Этот год, конечно, надо домучиться тут, а дальше… К чему такие страдания?
– Нет, папа, а как же Мотька, и вообще… Нет, я не хочу в другую школу! И потом, придется куда-то далеко ездить, время терять…
– А на что, скажи на милость, ты время тратишь? В сыщики играешь? Да ты уже большая, думала бы лучше о будущем, готовилась бы к чему-нибудь, время сейчас нелегкое…
– А я уже все решила. Я буду юристом.
– Юристом? И, насколько я могу судить, тебя влечет криминалистика? Между прочим, криминалистам без химии трудно приходится.
– А эксперты на что?
– И ты, разумеется, будешь знаменитой сыщицей?
– Нет, я буду адвокатом.
– Адвокатом? Будешь защищать всяких прохвостов вроде вашего Узкоплечего?
– Нет, я буду защищать невиновных от всяких прохвостов!
– Ой, а пожарным ты быть не хочешь? А мороженое продавать?
– Папа, не говори со мной как с маленькой!
– Ладно, не буду. Хотя рассуждаешь ты как маленькая. Авось подрастешь, и гены Потоцких возьмут верх – пойдешь в актрисы! Оно как-то безопаснее! Мне, во всяком случае, было бы спокойнее!
Вот так мы вчера поговорили с папой.
А утром, когда я уходила в школу, из своей комнаты вышел дедушка, вернувшийся вчера очень поздно.
– Аська, а у меня для тебя есть новости. Про духа!
– Ой, скажи скорее!
– Нет, матушка, на ходу такие разговоры не ведут! Вот вернешься, тогда и поговорим!
– Дед, ну зачем ты сказал? Я же умру!
– Не умрешь! Терпи, казак, атаманом будешь!
– Ну хоть намекни!
– Ни за что! Беги в школу! Потом поговорим!
И он ушел к себе. Ну надо же! Просто свинство с его стороны! Какая тут химия в голову полезет!
С Матильдой мы столкнулись по дороге.
– Привет!
– Мотька, мне дедушка сейчас сказал, что он все узнал про духа!
– И что?
– Ничего. Обещал рассказать после школы.
– И как теперь дожить?
– Вопрос в том, как теперь вообще жить…
– Что ты имеешь в виду?
– Скучно… Все тайны уже разгаданы, последняя сегодня прояснится. А дальше что?
– А дальше, – с таинственным видом зашептала Мотька, – мы должны организовать детективное агентство. Здорово, да?
– Здорово-то здорово, а чем это агентство заниматься будет?
– Да мало ли сейчас всякой уголовщины! Только глаза разуй и сразу найдешь!
– Мотька, я всегда говорю, у тебя не голова, а чистое золото!
– Значит, одобряешь идею?
– Еще бы! Мы потом все продумаем, Митька устав напишет!
– Почему Митька?
– Он справедливый. Костя сразу захочет быть главным, а я считаю, мы должны все быть на равных. Кстати, ты узнала насчет карате?
– Да! Совсем из башки вылетело, я уже нас записала! На той неделе начнем заниматься!
– Кайф!

Глава XXIV
ПОСЛЕДНЯЯ ТАЙНА

Дедушка был дома. Увидев Мотьку, он, как всегда, пропел:
– Кто может сравниться с Матильдой моей!
А она, как всегда, покраснела от удовольствия.
– Ну что, сыщицы? Как дела? А кстати, кто из вас Холмс, а кто Ватсон?
– Нет, Игорь Васильевич, у нас нет Холмса и Ватсона. Мы на равных!
– Дед, не заговаривай зубы! Что ты там узнал про духа?
– Девочки, идемте ко мне, это разговор деликатный. Заходите, садитесь.
Мы сели на диван, а дед стал ходить взад и вперед по комнате.
– Да, не знаю, как и начать. Так вот, вчера вечером, возвращаясь домой, встретил я в лифте Альбину. А она возьми и начни жаловаться, что, дескать, дух пропал, а у нее в жизни перемены назревают, и она боится, что дух замыслил какую-то месть! Он ведь исчез с появлением в доме соперника.
– Дед, кстати! Гриша ни в чем не замешан!
И мы, перебивая друг дружку, рассказали деду про визит Николая Николаевича в школу, не забыв и о просьбе его прослушать.
– Что ж, можно! А вдруг это новый Лемешев? Я ему нынче же позвоню. Пусть, если сможет, завтра утречком и приходит!
– Дед, а он сказал, ему лучше через полтора месяца, когда ты приедешь.
– Ну, видишь ли, когда я приеду, – с загадочным видом начал дед, – мне может быть некогда, у меня будут два концерта в Москве…
– Ну, ладно, вы с ним сами разберетесь, а что с духом-то?
– Да, вернемся к нашим баранам! А вернее, к ослам! Ну, услыхал я снова всю эту околесицу и говорю: «Альбина, дашь мне чашку чаю? Есть разговор!» Она, конечно, заверещала: «Я так рада, заходите, прошу вас!» и т. д. Ну, сели мы с ней чаевничать, она все в свою дуду дудит, что, с одной стороны, она рада избавиться от духа, а с другой стороны, ей тоскливо без его музыки… Да что вам говорить, вы эту песню не раз слыхали. Наконец мне это надоело, я и говорю:
– Альбина, голубушка, побойся бога, замолчи!
– Игорь Васильевич!
– Скажи, зачем ты это все устроила?
– Что? Что я устроила? – кричит она и белеет как полотно.
– Да вот всю эту канитель с духом? Меня ведь не проведешь, я давно догадался, что это магнитофон с дистанционным управлением, наверняка какой-то особо крохотный. Кстати, где ты его взяла? Говорят, такими спецслужбы пользуются! – подпустил я страху.
Ну, она и раскололась:
– В Японии, – говорит, – мне на фирме, где Женечкин диск выпускали, подарили. Я туда в сентябре на презентацию ездила.
– А скажи на милость, зачем тебе это было нужно?
– Ах, Игорь Васильевич, – уже рыдает она. – Я так была одинока, после Женечкиной смерти все знакомые меня покинули, я осталась совсем одна.
– Да что ты говоришь, по-моему, у тебя полно каких-то подружек, не говоря уж о Тате…
– Ах, вы не понимаете, это все не то… За годы жизни с Женечкой я привыкла к вниманию общества, а тут я оказалась в вакууме, никому до меня нет дела… И когда мне в Японии, ради хохмы, показали этот трюк с роялем, у них и запись была сделана всего этого диска, меня вдруг осенило! Я боялась, что не справлюсь с этим аппаратиком, но он так прост в обращении, а пульт вмонтирован в кольцо, видите, оно такое красивое, я все равно его ношу… И так все хорошо получилось, все поверили, я опять была в центре внимания, выступала по радио, по телевидению, и вдруг… Мало того, что они украли у меня картины, и шубу, и золото, так еще и магнитофон… Как они его нашли, уму непостижимо! Он ведь крохотный, я его снизу на раму прилепила…
Тут уж я не сдержался, захохотал как сумасшедший.
– Извини, – говорю, – Альбина, но нельзя же в твоем возрасте быть такой дурехой! Да это твое счастье, что магнитофон так быстро украли! Ведь любой человек, знакомый достаточно с роялем, мигом бы его обнаружил! Да я сам, если бы открыл рояль, первым делом провел бы рукой по раме! Неужели с телевидения приезжали и не заглядывали туда?
– Заглянула ведущая, но она, наверное, не понимает… а еще был только оператор…
– Да, считай, что тебе повезло!
– А вы? Вы ведь слушали…
– Слушал, да голова была другим занята, а как пораскинул мозгами… Словом, скажи спасибо, что я, а не кто-нибудь другой, а то позору бы не обобраться…
– Игорь Васильевич, милый, дорогой, я могу рассчитывать на ваше молчание?
– Разумеется, голубушка, но больше ты таких номеров не выкидывай! Уж больно глупо!
– Да, вы правы, я дура, полная дура, но вы ведь знаете – я не норма.
– Вот так мы с нею поговорили, – подвел итог дедушка. – А ты, Аська, тоже могла бы сообразить, что к чему, коль скоро вы в рояль лазали.
– Да я…
– Погоди! Я вот что хочу вам сказать, девочки. Не надо никому про это рассказывать. Даже Тате и Липе. Эта Альбина, конечно, дурища непроходимая, но ведь ее можно только пожалеть… А потому лучше всего забудьте об этом. Мальчикам своим тоже не говорите. Я и вас не хотел посвящать в это, но подумал, что вы ведь будете копать дальше, и, не дай бог, сами докопаетесь, а без моего предупреждения и раззвоните всем про это. Я прав?
– Да! Конечно! Вы правы, Игорь Васильевич! – пылко воскликнула Мотька. – Вы – настоящий рыцарь!
– О! Вот это комплимент! Но я, Мотенька, не рыцарь, я просто нормальный пожилой мужчина и, льщу себя надеждой, порядочный человек. Ладно, барышни, идите, а я позвоню сейчас вашему милиционеру!
– Да, еще один вопрос! Наши мальчики тоже знают про магнитофон. Что им сказать? Они ведь думают, что она шпионка или жертва спецслужб…
– А вы скажите им, что ее просто кто-то разыграл, глупо и жестоко. И предупредите, чтобы не болтали. Думаю, в розыгрыш они поверят.
– Да, – обрадовалась я. – Митька с самого начала говорил про розыгрыш. А на их молчание можно рассчитывать!
– Вот и отлично!
Вечером накануне дедушкиного отъезда вся семья наша собралась за столом. Из посторонних был только Александр Ефимович. Как всегда, много было шуток, веселых рассказов, и вдруг дедушка сам себя перебил на полуслове:
– Дорогие мои, завтра я уезжаю опять на полтора месяца. – Он помолчал, потом, словно собравшись с духом, выпалил: – Но, вероятно, я приеду не один!
– Я все время ждала чего-то в этом роде, – негромко проговорила мама.
– Да, я понимаю, что меня тут давно разоблачили, еще бы, в доме сыщица растет!
– Так с кем же вы приедете, Игорь Васильевич? – с невинным видом спросил папа.
– Черт, в моем возрасте не знаешь, как и назвать… словом, я приеду с дамой, вернее, с невестой…
Я фыркнула.
Дед взглянул на меня с укором.
– Невесту мою зовут Нина, Нина Лаваль, она была балериной в Гранд-Опера, а теперь служит там репетитором. Она русская, из эмигрантов. Уверен, она вам понравится! Вот Саша, например, от нее в восторге! Скажи, Саша!
Александр Ефимович покраснел как маков цвет и кивнул. Я видела, что и мама, и тетя Липа переглянулись и пожали плечами. Похоже, дедушкину невесту ждет здесь не слишком восторженный прием. Мне сразу стало так ее жалко, что я тут же решила – я буду на ее стороне!