Глава II На ловца и зверь бежит

На следующий день в классе все только и говорили, что об ограблении Машкиной бабушки.
— И как это наши знаменитые сыщицы до сих пор грабителей не обнаружили? — пропела Верочка.
— Да они вообще все врут, никакие они не сыщицы! — вякнула Лялька, Верочкина рыба-прилипала.
— Дубова, что ты мелешь! — поморщился Макс Федорчук. — Сама же помнишь, как мент к нам в класс приходил, благодарил Монахову и Корбут, чего зря говорить…
— Ну, один раз, может, чего и нашли, — согласилась Лялька, — а дальше уже все выдумали!
— Тебе просто завидно, Дубова! — констатировал Вадик Балабушка.
— А ты вообще молчи! — огрызнулась Лялька. — Ты за Монаховой хвостом бегаешь!
— Дубова, ты у меня схлопочешь!
— Будешь женщину бить?! — патетически воскликнула Лялька.
— Женщин я не бью, но ты к ним отношения не имеешь!
Мы с Матильдой в этот разговор не вмешивались. Ничего нового мы из него не узнали.
После уроков мы отправились с Машкой к ней домой.
— Бабушка, вот тут мои подруги пришли, хотят с тобой поговорить! — сказала Маша, едва войдя в квартиру.
— Подружек привела, вот и отлично! Доставай, Манечка, банку варенья, будем чай пить! — обрадовалась старушка.
— Да мы вообще-то не за этим пришли… — начала я, но Мотька толкнула меня в бок.
— За чаем разговор естественнее пойдет! — шепнула она мне.
Бабушка усадила нас за стол и принялась хлопотать.
— Вы уж слыхали о нашем несчастье? — спросила она, расставляя на столе розетки.
— Да, — подтвердила Мотька.
— Татьяна Федоровна, а что они вам сказали? Почему вы пустили их в квартиру? — спросила я.
— Ой, деточки, я сперва их через дверь спросила, кто такие и зачем пожаловали, а они говорят: «Мы из префектуры, насчет гуманитарной помощи обследование проводим!» Ну я подумала, что нам с Манечкой такая помощь очень даже не помешает! Гляжу в глазок, женщины стоят, такие приличные с виду, немолодые, солидные… Ну я и открыла!
— А дальше что? — взволнованно спросила Матильда.
— Что ж дальше-то! Впустила я их, за стол вот усадила. Они стали меня расспрашивать, что да как, какую пенсию я получаю, какое пособие Манечке после смерти родителей положено…
— И у этих тварей рука поднялась… — вскипела Мотька.
— Да уж, — согласилась я.
— Кто бы мог подумать! — вздохнула Татьяна Федоровна. — Ладно бы девчонки какие-нибудь, охламонки, нет, солидные дамы такие…
— А вы их описать можете? — спросила я.
— Да уж описывала милиции, все, что могла, припомнила!
— Бабуля, Ася с Мотей уже сколько преступников поймали! Они понимают в этом деле, расскажи им, хуже-то не будет! — взмолилась Маша, почему-то свято уверовавшая в наши детективные таланты.
— Ладно, попробую, — согласилась бабушка, — в конце концов, хуже и впрямь не будет.
— Значит, их было четверо? — начала я.
— Точно, четверо. Две толстухи, одна маленькая, вертлявая, а одна незаметная такая, в красной беретке. Про нее ничего не могу сказать, кроме беретки, ничего не запомнила.
— Татьяна Федоровна, может, вы заметили, какого цвета у них волосы, как они были одеты? Давайте по порядку, начнем с вертлявой. Она, значит, маленького роста? — допытывалась я.
— Не то чтобы очень маленького, но все же поменьше других, — старательно припоминала Машина бабушка. — Волосы у нее… мелким бесом вьются, а цвет у них… пегий какой-то. Да, губки у нее тоненькие такие и ярко-красной помадой накрашены и брови черным нарисованные… и еще зуб золотой впереди.
— Замечательно! — воскликнула я. — Вы здорово ее портрет нарисовали, я ее как живую вижу! Давайте дальше, как она была одета?
— Да никак, юбчонка с кофтенкой, неприметные какие-то. Она меня все «бабусей» называла. Я хотела сказать, что ей я не бабуся, а потом решила, что она меня не поймет.
— Тогда перейдем к следующей, — сказала я, — к той, что в красной беретке. Что еще вы о ней сказать можете?
— А вот у нее лицо такое, что зацепиться не за что, бесцветное и некрашеное, такое лицо не запомнишь!
— Незапоминающееся лицо — это тоже примета! — мудро заметила Матильда.
— Конечно! — обрадовалась Маша.
— А как она была одета? — продолжала допытываться я.
— Она в плащике была и не снимала его, серенький такой плащик. Больше ничего о ней не могу сказать.
— Хорошо, перейдем к толстухам!
— Одна такая крепко сбитая, здоровая с виду, блондинка, в ушах у нее камешки красные, большие. Волосы аккуратно уложенные и, видно, лаком залитые, и еще руки у нее красивые были, с длинными ногтями и с кольцами. А вторая… она как будто оплыла вся, видно, сердце больное… и ноги у нее как столбы, отечные, наверное…
— А как они одеты были?
— Да в платьях каких-то… Та, что больная, — в синем вроде бы, а здоровая — в бежевом, да, и брошка у нее была, в виде крокодильчика с красным глазком!
— Здорово! Теперь я их среди ночи узнаю! Вы молодчина, Татьяна Федоровна!
— Бабуля, а милиции ты про крокодильчика ничего не говорила! — вспомнила Маша.
— Из головы вылетело! Сейчас-то немножко успокоилась, понимаю, что не помрем мы с тобой, люди не дадут, а тогда…
— Может, надо позвонить в милицию, сказать про крокодильчика? — спросила у меня Маша.
— Может, и надо, не знаю! — отвечала я.
— Без толку! — заявила Матильда. — Для них это мелочь! А вообще как хочешь! Хуже не будет!
— Ладно, потом позвоню, — решила Маша. — Ну, и что вы собираетесь со всем этим делать? — поинтересовалась она.
— Для начала денька через два начнем наведываться в антикварные магазины, — решительно сказала Матильда.
— Зачем?
— Как зачем? Сахарницу искать! — объяснила Мотька.
— А почему дня через два?
— Может, и не через два, а через недельку! Что ж ты думаешь, они ее в тот же день в магазин потащат? Небось сперва своим знакомым попытаются впарить, а вот если не выйдет…
— Не думаю! — прервала я подругу. — Вряд ли они станут предлагать краденое знакомым! Люди могут их заподозрить!
— Тоже верно, — не стала противиться Мотька. — Словом, мы ничего быстро не обещаем, но будем настороже. А на ловца и зверь бежит, поверь, Маня, нашему опыту!
Мне ничего не оставалось, как поддержать подругу.
— Знаешь, Маня, — сказала Матильда, — приходи в субботу ко мне на день рождения! К пяти часам!
— На день рождения?! Здорово! — обрадовалась Маша. — Ой, только что я тебе подарю?
— Подари мне отросточек от этого вашего цветка, уж больно красивый.
— Ты это серьезно? — недоуменно осведомилась Маша.
— Абсолютно! Я прямо глаз от него не оторву.
— Но разве это подарок?
— Еще какой!
— Ты нарочно так говоришь.
— Аська, ну скажи ей!
— Правда, Маш, Мотька обожает всякие колючие растения.
— Ну хорошо, спасибо! Я обязательно приду. А кто из наших будет?
— Балабушка, Гольдберг, потом Людка, Нинка Сухова и ты. А еще наши друзья — Митя, Костя и Олег.
— Они не из нашей школы?
— Нет.
— Может, тебе надо чем-нибудь помочь? Ты не думай, я умею готовить.
— Посмотрим. Может, еще и привлечем тебя, — пообещала Матильда.
На обратном пути я подумала, что тоже не знаю еще, какой подарок сделать Матильде. Впрочем, посоветуюсь с мамой, она наверняка что-нибудь придумает.
— Аська, а ты с мамой еще не говорила насчет билетов? — спросила вдруг Матильда.
— Каких билетов? — не поняла я.
— Неужели ты забыла? Я же просила тебя достать на субботу билеты для моей мамы, чтобы она нам весь праздник не испортила.
— Ой! Я совсем забыла!
— А тетя Тата играет в субботу?
— Кажется, да! Ладно, сегодня попрошу ее. Только я не уверена, что тетя Саша пойдет.
— Пойдет, еще как пойдет! Ей захочется своему полковнику показать, что она с такой известной актрисой хорошо знакома.
Дело в том, что Мотькина мама, Александра Георгиевна, в конце лета вышла замуж за полковника и уехала жить к нему в Ясенево. А Мотька заартачилась, не согласилась на переезд. Тете Саше пришлось смириться с тем, что Матильда будет жить одна. Мотька давно уже вынашивает план, как ей сбыть свою маму в день рождения, чтобы нам повеселиться на свободе.
Вечером мне позвонил Митя.
— Ася, я сегодня был у бабушки, и она мне рассказала точно такую же историю. У них в доме так двух старушек ограбили.
— Двух? В одном доме? Ну и наглые же бабы! — поразилась я.
— Понимаешь, Маша сразу хватилась пропавших вещей, а эти две старушки еще, наверное, неделю ничего не замечали.
— А ты их опросил? — поинтересовалась я.
— Нет!
— Почему?
— Видишь ли, бабушка ничего не знает о наших приключениях, у нее сердце больное, ей нельзя волноваться. Но мне удалось у нее вытянуть кое-какие сведения, она слышала от соседок, что там тоже действовали четыре тетки.
— Смотри-ка, значит, они по всей Москве орудуют!
— Ась, а ты с Лордом гулять пойдешь?
— Пойду!
— Тогда давай выходи, мы с Джонни ждем тебя в сквере. Не люблю я по телефону такие вещи обсуждать.
— Ладно, жди.
Через десять минут мы встретились в сквере.
— Мить, а про красную беретку твоя бабушка не говорила?
— Нет. Но сказала, что две из них были толстухи.
— Точно, они! Мы сегодня Машкину бабушку расспрашивали, вот, погляди, что я записала.
Мы сели на лавочку и отпустили собак побегать на воле. Митя внимательно изучал мои записи.
— Да, без сомнений, это одна и та же команда, — заключил он. — И мы должны, мы просто обязаны их поймать! Знаешь, я как подумаю, какими… подлюками надо быть, чтобы грабить несчастных старух… Еще если бы это малолетки были, но взрослые, уже немолодые женщины…
— Да, это странно… Но где же нам их искать, если они по всей Москве шуруют? Вон твоя бабушка вовсе в Орехово-Борисове живет, а Машка в Докучаевом переулке. У нас же никаких зацепок нет, кроме красной беретки…
— Сахарница! Это уже кое-что.
— Если они ее дома у себя не заныкают!
— Ась, давай завтра все-таки прошвырнемся по нескольким антикварным, — предложил Митя. — Мы с тобой наведаемся на Арбат, потом на Тверскую, а Костя с Матильдой в других местах поищут.
— Давай! Попытка не пытка.
— Я сегодня узнаю адреса, а завтра мы потратим на это часок-другой, для очистки совести.
…Известие о Мотькином дне рождения, где будет «крутой парень с джипом „Чероки“», затмило историю с ограблением Машиной бабушки. Верочка стояла на ушах. Как же так, у какой-то Мотьки завелся такой кавалер, а она, первая красавица, в которую влюблено полшколы, тут совершенно ни при чем? В прошлом году ей не давали покоя Костя и Митя, а теперь вот еще Олег! Она всячески старалась обратить на себя внимание Матильды, но тщетно. Мотька не поддавалась. Тогда Верочка решила применить последнее, по ее мнению, сильнодействующее средство. Пожертвовать ради такого случая Лялькой. Верочка подплыла к нам на перемене, зная, что Лялька с некоторых пор побаивается к нам подходить.
— Какая все-таки дура эта Дубова! — пропела она. — Просто сил нет.
— Что это с тобой? — удивилась Матильда. — Вас же водой не разольешь?
— Ах, да она просто ходит за мной, как приклеенная… Я бы и рада от нее избавиться, но…
— Ну ты и сволочь! — отрезала Матильда.
— Ты чего? — удивилась Верочка.
— Сама не понимаешь? — язвительно спросила Мотька.
— Нет, — округлила глаза Верочка. — Не понимаю!
— Если надо объяснять, то не надо объяснять!
— Ты какими-то загадками выражаешься, — попыталась еще спасти положение Верочка.
— Это не я, это Зинаида Гиппиус так выражалась! — пренебрежительно бросила Мотька.
— Какая Зинаида? — вконец растерялась Верочка.
— Гиппиус! — гордо повторила Мотька.
— Да ладно тебе выпендриваться! — раздраженно заметила Верочка. — Мелешь сама не знаешь что.
— Ты что, про Гиппиус никогда не слышала? — поддержала я подружку.
— Нет, а кто это?
— Писательница, жена Мережковского!
— Ах, эта! Знаю, конечно! — с ходу соврала Верочка, чувствуя, что опозорилась.
Не то чтобы мы с Мотькой были такими уж знатоками Гиппиус и Мережковского, просто однажды мама при нас процитировала эту фразу Гиппиус, она нам понравилась, и мы взяли ее на вооружение, но перед Верочкой не грех изобразить из себя эрудиток. Так что она отчалила ни с чем. Приглашения на Мотькин праздник ей не видать как своих ушей!
После обеда мы встретились с Митей и Костей в сквере.
— Я считаю, очень много времени на эти антикварные магазины мы тратить не станем, — решительно начал Костя. — Шансов уж очень мало! Но по два магазина в день — нормально. Мы с Мотей пойдем на Арбат, а вы с Асей езжайте на Якиманку!
— А может, Машку взять с собой? — предложила Мотька. — Она же свою сахарницу скорее узнает!
— Вообще-то это мысль! — согласился Митя. — Тогда лучше сделаем так — возьмем ее и поедем все вместе сперва на Якиманку, а потом на Арбат. Пять пар глаз — это надежнее!
— Да, кажется, так вернее! — не сразу признался Костя. — Звоните своей Маше!
Матильда тут же позвонила из автомата Машке, и та сказала, что через десять минут придет.
— Честно говоря, — начал Костя, — я в это не верю.
— Во что ты не веришь? — спросила Мотька.
— В то, что эти бабы сразу потащат сахарницу в магазин.
— А может, у них уже накопилось много антиквариата и именно теперь они отнесут его в магазин. Судя по описаниям Машиной бабушки, они не похожи на собирательниц старины, — вслух размышлял Митя.
— Вообще-то все бывает, — сказала я.
— И кит икает, — подхватила Мотька. Это было любимое выражение моего деда.
Но на сей раз кит не икнул. Сколько мы впятером ни разглядывали полки со старинной посудой, ничего интересного для нас там не было.
— А красивые раньше вещи делали! — восторгалась Матильда. — Смотри, Аська, какой веер, с ума сойти! Ой, а щипчики какие! Это для сахара?
— Скорее всего.
Мы побывали на Якиманке, на Арбате, заглянули еще в магазинчик на Сухаревке, но все напрасно. Маша ужасно расстроилась.
— Ну, что ты, чудачка, это только начало, — утешал ее Митя. — Сразу ничего не бывает.
— А что вы дальше думаете делать? — робко спросила Маша.
— Пока нам остается собирать информацию и ждать случая, — объяснил Костя.
— Какого случая? — не поняла Маша.
— Счастливого, — засмеялась Матильда. — В нашем сыскном деле очень важен случай.
— А, понятно, — безнадежно махнула рукой Маша.
— Маш, мы же тебе ничего конкретного не обещали. Тут очень уж трудное дело, сама посуди, — принялась я урезонивать ее. — В истории с Людкой Кошелевой все было иначе. Там был конкретный человек, а тут… Только описания людей!
— Они не люди! — твердо заявила Мотька. — Самая настоящая нелюдь — старух грабить! Вчетвером на одну!
— Матильда, не заводись! — одернул ее Костя. — Что толку-то?
— Не могу, душа кипит!
— А ты ее из розетки выдерни, — посоветовал Костя, и все рассмеялись.
Но следствие наше и в самом деле было в тупике. Как в громадной Москве найти этих теток? Приходится признать, что в наших прежних делах нам просто сказочно везло. А тут…
Прошло несколько дней, и наступила пятница. Завтра у Мотьки день рождения. Мы с мамой купили ей миксер, она давно о нем мечтала. А дед с Ниночкой, уезжая, оставили для нее флакончик французских духов. Думаю, Мотька с ума сойдет от радости. Маме удалось-таки пригласить тетю Сашу на свой спектакль, так что она побудет с нами разве что час, а потом уйдет в театр. Они с Мотькой уже в пятницу начали подготовку к празднику, хотя Мотька намеревалась все приготовить сама, но тетя Саша возмутилась, что ее совсем хотят отстранить, и развела стряпню. Тетя Липа испекла для Мотьки роскошный торт. И кремом написала на нем — «Матильде 14 лет». Словом, красотища. Я заранее попросила Митю зайти за мной, одна я все подарки просто не унесу!
В субботу утром я пошла гулять с Лордом, а когда вернулась, тетя Липа сообщила мне, что звонил Олег и просил позвонить как можно скорее.
Олег — это тот самый крутой парень с джипом. Он наш друг, внук дедушкиной старой подруги, родился и вырос в Америке, а два последних года живет с бабушкой в Москве. Ему 17 лет, и он здорово помогает нам в наших детективных делах.
Я решила, что он хочет посоветоваться со мной насчет подарка. Мальчишки ничего в этом не смыслят. Я тут же перезвонила ему.
— Олег? Привет!
— Привет! Слушай, тут такая история… Короче, бабушка вчера была на Черемушкинском рынке и купила на толкучке одну вещь…
— Какую?
— Старинную… старинную сахарницу в форме сундучка, серебряную, очень красивую.
— Ты думаешь, это та самая? — с замиранием сердца спросила я. Неужто снова повезло?
— Не знаю, но чем черт не шутит, — сказал Олег.
— Вообще-то да!
— Может, мне захватить ее сегодня, ведь эта Маша будет у Матильды?
— Будет! Но лучше ты сними ее «Поляроидом», а то если это другая, то зачем ее зря таскать?
— Тоже верно. Только ты пока ничего этой Маше не говори.
— Хорошо. Олег, послушай, а у кого бабушка ее купила? Ты спросил хотя бы, как этот человек выглядит? Мужчина или женщина?
— Спросил, конечно! Девчонка какая-то продавала! Она пристала к бабушке: купите да купите, очень деньги нужны, это ее прабабушки сахарница, а ей, дескать, деньги бабушке на лекарство нужны.
— Вот гадина!
— Погоди, что ты ругаешься, может, это совсем другая сахарница. Это же не уникальное изделие.
— Ты бабушке что-нибудь говорил?
— Да, и она сказала, если это та самая сахарница, то она, конечно, вернет ее Маше.
— Вот было бы здорово! Олег, ты хоть понимаешь, какие перед нами возможности открываются, если это та самая сахарница?
— Не такие уж грандиозные. Мы ведь можем никогда и не найти эту девчонку.
— Но попытаться-то надо!
— Надо, — без особого воодушевления согласился Олег. — Ладно, я сейчас ее сфотографирую с разных сторон, и вечером покажем фотографии Маше.
— Послушай, Олег, будь добр, расспроси бабушку во всех подробностях об этой девчонке. Как выглядела, как была одета, цвет глаз, цвет волос, рост, возраст…
— Особые приметы, — шутливо добавил Олег.
— Да, и особые приметы, если есть, — совершенно серьезно подтвердила я.
— Не знаю, сможет ли она столько вспомнить. Знаешь что, давай я сейчас за тобой заеду, и ты сама ее расспросишь.
— Давай, — согласилась я.
Через час я уже сидела в нарядной кухне Ирины Олеговны, она кормила меня своим фантастическим фруктовым кремом и отвечала на мои вопросы. Но перед этим я внимательно осмотрела сахарницу, и, насколько я помнила Машкины описания, это была та самая вещь.
— Ирина Олеговна, какого она роста?
— Да вот примерно с тебя.
— А какие у нее глаза?
— Не обратила внимания.
— А нос, губы, уши?
— Да все какое-то неприметное, волосы у нее, правда, светлые, по-моему, крашеные, корни у них темные.
— А сколько ей лет?
— Да лет двадцать, наверное. Взрослая уже. Губы ужасной помадой накрашены, лиловой… Одета очень бедненько, в курточке из искусственной кожи. И вот еще — ногти у нее с облезлым лиловым лаком. В высшей степени вульгарная особа.
— А беретки красной на ней не было?
— Чего не было, того не было, — засмеялась Ирина Олеговна. — Опять вы в какую-то криминальную историю лезете.
— Да мы бы рады ни во что больше не лезть, хватит, натерпелись. Но Маша же наша одноклассница, и потом, это такая подлость…
— Деточка моя, в жизни столько подлости, что ее не искоренить.
— Я понимаю, но все же, если этих теток поймать, другим неповадно будет. Они же думают, что очень умные, хитрые…
— Значит, вы теперь будете выслеживать эту девчонку?
— Сначала надо еще найти ее.
— Предположим, вы ее найдете, и что, сразу в милицию потащите?
— Нет, что вы! Во-первых, надо еще выяснить, Машкина ли это сахарница, а во-вторых, если нам удастся найти девчонку, мы установим за ней слежку, выясним, с кем она связана…
— Ох, чуяло мое сердце, что не надо было покупать эту сахарницу, — вздохнула Ирина Олеговна. — Конечно, хорошо бы вернуть ее бедной девочке… Ох, опасно это все, Асенька! Никогда не известно, на кого можно наткнуться.
— Не волнуйтесь, Ирина Олеговна, — постаралась я ее успокоить, — у нас уже большой опыт, мы умеем соблюдать осторожность. Мы и не в таких переделках бывали.
Олег приложил палец к губам.
— Да Ирина Олеговна и сама знает, — сказала я, — помнишь, как твоя бабушка помогла мне до аэропорта добраться? И потом, про историю с Тамарой и Демоном ей тоже все известно…
— Вы уж, пожалуйста, не скрывайте ничего от меня, я вас всегда пойму.
Да, мой дед тоже раньше так говорил, а теперь, кажется, перестает меня понимать.
— Ну, Ася, все выспросила? — поинтересовалась Ирина Олеговна.
— Кажется, все. Жалко, если это окажется напрасным, — отвечала я. — Но рассчитывать на такое сумасшедшее везение было бы глупо.
— Ты же сама только что говорила, что, по-твоему, это та самая сахарница, — напомнил мне Олег.
— Мне просто очень хочется в это верить, — призналась я.
Олег отвез меня домой и пообещал ровно в пять явиться к Мотьке.

Глава IV Облезлый маникюр

Когда все гости разошлись, мы с Матильдой решили сразу все прибрать, чтобы завтра с утра, когда мы проснемся, у нас продолжался бы праздник. В комнате много цветов, в холодильнике остались разные вкусности, и впереди еще полный выходной день.
— Ну, ты довольна? — спросила я.
— А то! Еще как довольна! А что ты про маминого полковника скажешь?
Дело в том, что после театра тетя Саша с полковником заехали поглядеть, не очень ли мы безобразничаем. И остались вполне нами довольны. Полковник был высокий крепкий мужчина лет пятидесяти, с добродушной улыбкой, очень молчаливый. Зато тетя Саша при нем просто цвела.
— Да пока ничего сказать не могу, но вроде он вполне симпатичный.
— Вроде да.
— И маму твою, кажется, любит.
— Вроде да.
— Что ты все заладила «вроде да», «вроде да»?
— Просто не разобралась я в нем еще. Только рада, что живу отдельно!
— Понимаю!
Я мыла посуду, а Мотька вытирала и ставила по местам. Вдвоем мы довольно скоро управились.
— Ой, Аська, какой кайф! Уже все чисто, и столько цветов! Мне до сих пор только Феликс цветы подарил, а сегодня… И Костя, и Митя, и Вадька, и Макс…
— И Олег подарил тебе четырнадцать обалденных чайных роз, — напомнила я.
— Это особый разговор, — засмущалась Мотька. — Слушай, а ничего, что четное число?
— Нет, я слышала, что если больше десяти цветов, то можно.
— А какие красивые!
— Только надо на ночь их в ванну с водой положить, — вспомнила я.
Мы отнесли розы в ванную.
— Аська, ты спать хочешь? — спросила Мотька.
— Нет!
— Давай подарки посмотрим, а то я еще не видела их толком. Про миксер и духи я не говорю, это вааще! Фотоальбом очень даже пригодится, я в него израильские фотки вложу. Косыночка красивая!
— Это от Нинки?
— Да!
— А Олег тебе что подарил?
— Кроме роз, еще конфеты и кассеты для «Поляроида». Здорово, а то они жутко дорогие.
— А Костя?
— Высокие стаканы. Я буду в миксере взбивать коктейли и наливать в высокие стаканы. Кайфец!
— Матильда, погоди, а что мы будем делать с Машкиной сахарницей?
— А чего с ней делать-то? Олег обещал ее завтра завезти.
— Уже сегодня! — напомнила я. — А на толкучку когда мы пойдем? Не следовало бы воскресенье пропускать. А то по будням она не всякий день там бывает.
— Верно! Надо бы завтра туда съездить. И Машку хорошо бы прихватить.
— Это еще зачем?
— Да она же свои вещички быстрее узнает!
— Наверное, ты права. Тогда давай ложиться и поставь будильник, а то мы все на свете продрыхнем. А кстати, тетя Саша тебя завтра воспитывать не будет?
— Нет, — усмехнулась Матильда, — она сегодня, пока мы готовили, уже успела. Все, Аська, до завтра!
— Спокойной ночи!
Утром мы проснулись от телефонного звонка. Звонил Костя.
— Девчонки, вы на толкучку не пойдете?
— Собираемся.
— Тогда давайте по-быстрому.
— А мы еще Машку хотели с собой прихватить, — сообщила я.
— Можно, конечно, но я боюсь, неопытная она, может напортачить.
— Тоже правильно. Ладно, сегодня без нее обойдемся.
— Тогда через полчаса ждем вас у метро.
Я передала Мотьке все, что сказал Костя, и мы стали быстро собираться, наскоро выпив чаю с бутербродами.
— Аська, а оттуда мы вчетвером сюда приедем и устроим продолжение банкета. Ты только глянь, красота какая, сколько цветов!
— Кончай восторги, Матильда, идем скорее!
— Аська, позвони домой, предупреди, а то они волноваться будут.
— Матильда, золотая голова!
Я позвонила домой и сообщила тете Липе, что мы в полном порядке и сейчас отправляемся гулять.
— Гулены! Все никак не нагуляются! — проворчала тетя Липа. — Только смотрите не загуляйтесь.
— Тетя Липочка, сегодня воскресенье, у Мотьки еще продолжение банкета намечается. Так что мы погуляем и опять к ней завалимся, вчерашнее доедать.
— Обедать, значит, не придешь?
— Нет!
— Ну и ладно, я хоть отдохну маленько.
— Ура, Матильда, я свободна, как ветер! Бежим! — закричала я, положив трубку телефона.
Мы добрались до Черемушкинского рынка. По дороге я со слов Ирины Олеговны описала ребятам девчонку, продавшую сахарницу.
— Шансов у нас — кот наплакал, — заметил Костя.
— А много у нас шансов было, что эту сахарницу купит кто-то из наших знакомых? — взвилась Мотька. — Если шансы считать, мы бы вообще ничего и никогда не раскрыли.
— Чем шуметь без толку, давайте лучше обсудим, что будем делать, если найдем девчонку, — перебил Матильду Костя.
— Как что — хватать и тащить в ментуру! — крикнула Мотька. — Что же еще с ней делать!
— Ни в коем случае! — твердо заявил Митя.
— Почему это? — возмутилась Мотька.
— Мотя, что с тобой? — тихо спросил Митя. — Ты сегодня что-то туго соображаешь. Совершенно ясно, почему нельзя хватать ее и, как ты выражаешься, тащить в ментуру. Во-первых, что ты ей предъявишь? А во-вторых, поймать перекупщицу — это ерунда! Нам же надо добраться до преступниц! Наша цель ведь не только найти Машины вещи!
— Вот именно! — поддержал друга Костя.
— Подумайте, нам в руки такая фантастическая удача свалилась, разве можно ее упускать? Чтобы в таком огромном городе, как Москва, эту злосчастную сахарницу купила именно бабушка Олега! Это же один шанс из тысячи, и мы просто обязаны раскрутить эту веревочку, — продолжал Митя.
— Да ладно, ладно, поняла уже, — проворчала Мотька. Она и впрямь, кажется, сегодня не в духе. С чего бы? Может, не выспалась?
Но Митя прекрасно это понял.
— Итак, если вдруг нам опять повезет, ты, Матильда, должна с этой девчонкой закорешиться.
— Зачем? — удивилась Мотька. — И почему именно я?
— Потому что лучше тебя никто этого не сделает! У тебя же на такие штуки талант! Будешь действовать по вдохновению, и все получится!
— Ты считаешь? — польщенно зарделась Мотька.
— И я так думаю! — вмешалась я.
— Ладно, попробую.
— Ну, Митяй, ты просто Сухомлинский и Макаренко в одном лице! — восхищенно протянул Костя.
Митя испуганно взглянул на Мотьку, не взбрыкнет ли она снова, но Мотька уже была увлечена новой задачей.
— Ой, только бы нам ее встретить!
— Есть тут одна заминка, — сказала я.
— Какая? — в один голос спросили все.
— К нам она вряд ли подойдет, не похожи мы на покупателей.
— А нам и не надо покупателей изображать, — успокоил меня Митя. — Нам надо просто ее обнаружить, а там уж поглядим, как действовать.
Но сколько мы ни искали, девчонки, похожей на описание Ирины Олеговны, так и не обнаружили.
— Что же теперь делать? — спросила Мотька, шмыгая носом. День выдался очень холодный.
— Я лично даже рад, что мы ее не нашли, — заявил Митя.
— Почему? — удивилась я.
— Это было бы уже чересчур — с первого раза ее встретить.
— А со второго? — поинтересовался Костя.
— Со второго уже лучше, а с третьего просто идеально, — засмеялся Митя.
— Значит, нам сюда еще таскаться и таскаться, — проговорила Матильда.
— Скажи спасибо, что мы хоть знаем, куда таскаться и кого искать, — напомнил Митя.
— Ладно, поехали скорей ко мне, вчерашнее доедать.
— Погоди, Матильда, я пить хочу, умираю, — сказала я, подходя к коммерческой палатке, где продавали баночки спрайта. Я протянула деньги, и невидимая продавщица подала мне спрайт и сдачу. Руки у нее были с облупившимся лиловым маникюром.
— Хорошо бы взглянуть на эту продавщицу, — прошептала я, поднося к губам холодную баночку.
— Зачем? — удивился Митя.
— Посмотри на ее ногти!
— А что? — встрепенулся Костя.
— Маникюр у нее точь-в-точь, как Ирина Олеговна описывала.
— Ну, мало ли в Москве девушек с облупившимся лаком, даже и лиловым! — пожал плечами Митя.
— Нет, я все-таки на нее посмотрю, — решительно сказал Костя, подошел к палатке и нагнулся к окошечку.
О чем он говорил с нею, нам не было слышно, но вскоре он вернулся к нам с плиткой шоколада в руках.
— Делайте со мной что хотите, но, по-моему, это она!
— Если она в палатке торгует, зачем ей краденое на толкучке продавать? — усомнилась Матильда.
— Ну, мало ли… Не так уж хорошо они в этих палатках зарабатывают, если нет особой коммерческой хватки, — заметил Костя.
— Идея! — закричала Мотька. — Надо ее сфотографировать и показать фотку Ирине Олеговне. Зря, что ли, нам Игорь Васильич «Поляроид» подарил!
— А у тебя он с собой, что ли? — спросил Костя.
— А то! Взяла на всякий случай, тем более Олег мне вчера кучу кассет подарил.
— Но как ее оттуда выманить? — задумался Митя. — Может, она не захочет сниматься?
— Что-нибудь сейчас придумаем, — воодушевилась Мотька.
Но тут к палатке подошел какой-то мужчина, заглянул в окошко, и тут же дверь открылась, и он исчез внутри.
— Может, он пришел ее сменить? — с надеждой спросила я.
— Не исключено, — отозвался Костя. — Подождем!
Действительно, минут через десять девушка вышла из палатки. Лицо и волосы совпадали с описанием Ирины Олеговны, но вот одета она была совсем иначе. На ней была хорошая кожаная куртка, модные высокие ботинки. Но при этом вид был весьма неряшливый.
— Девушка! — подскочил к ней Костя, держа в руках Мотькин «Поляроид».
— Чего тебе? — довольно грубо спросила она.
— Фотографию на память хотите?
— Почем берешь?
— Да вы что? — расплылся в улыбке Костя. — Я задаром. Просто вы мне понравились.
— И что, отдашь фотку?
— Конечно! Только с одним условием!
— С каким?
— Один снимок вам, второй мне, на память. Такая симпатичная девушка!
— Да тебе сколько годков, парень?
— Сколько ни есть — все мои! — в тон ей ответил Костя. — Ну как, будем сниматься?
— Ладно, твоя взяла. Только я причешусь.
Она достала из сумочки расческу, пригладила пережженные перекисью волосы и приняла, по ее мнению, изящную позу.
Костя быстро щелкнул «Поляроидом». Подождал, пока вылезла карточка.
— Ну, давай сюда! — потребовала девушка.
— Нет, первая — мне, вам — вторая! — И Костя снова щелкнул. — Вот, пожалуйста! Готово! — И он протянул карточку девушке.
— Здорово! Отлично получилось! Спасибо, парень! Тебя как звать-то?
— Сергей, — сказал Костя.
— Спасибо тебе, Сереженька! Ну, я пошла, пока!
— Эй, девушка, а вас-то как звать?
— Меня? Рая!
— Очень приятно! А вы, Раиса, часто тут торгуете?
— Через два дня на третий. Пока, Сереженька!
И, помахивая сумкой, она удалилась.
— Ну, Костя, ты даешь! — воскликнула Матильда. — Где ты научился так клеиться?
— По вдохновению! — поддразнил Матильду Костя. — У тебя учусь.
— Ладно вам! — прервал их пикировку Митя. — Ася, давай звони Олеговой бабушке!
— А как же продолжение банкета? — закричала Мотька.
— Успеется! Сейчас главное узнать, та это девчонка или нет, — стоял на своем Митя.
Я позвонила из автомата Олегу. Его дома не было.
— Ирина Олеговна, а можно мы сейчас на минутку к вам зайдем, фотографию покажем?
— Чью?
— Девчонки, которая вам сахарницу продала.
— Вы уже ее нашли? Невероятно!
— Если это она…
— Хорошо, приезжайте! Сколько вас?
— Четверо!
— Отлично, я приготовлю фруктовый крем.
— Ирина Олеговна, не стоит, не беспокойтесь.
— Подумаешь, беспокойство! Давайте скорее, мне тоже любопытно.
Через сорок минут мы уже входили в подъезд дома на Фрунзенской набережной.
— Заходите, ребятки, заходите! Не вздумайте снимать обувь, я этого не выношу! Идите прямиком на кухню! Все уже готово! Садитесь!
Она поставила перед каждым из нас по вазочке фруктового крема.
— Как вкусно! — простонал Костя.
— Ирина Олеговна, пожалуйста, взгляните, это она? — Костя подал фотографию Раисы.
— Невероятно! Но это она! Как вам удалось ее найти? На толкучке?
— То-то и оно, что нет! Мы провели на толкучке больше двух часов, — затараторила Мотька, — но не нашли ее. А потом Аське пить захотелось, она купила воды в коммерческой палатке и обратила внимание на маникюр продавщицы. Сплошное везение!
— И что вы теперь намерены делать? — заинтересовалась Ирина Олеговна.
— Костя с ней познакомился и даже закорефанился…
— Что? — не поняла Ирина Олеговна.
— Ну, это… подружился, — объяснила Мотька.
— Ой, не нравится мне это! Разве это подружка для Кости? — возмутилась Ирина Олеговна. — Тебе надо подальше от нее держаться. Я была бы в отчаянии, если бы Олег привел мне такую подружку.
— Так я же в интересах дела, — объяснил Костя.
— А, кстати, где Олег? — с невинным видом осведомилась Матильда.
— Он со своим другом Лешкой куда-то подался, — ответила Ирина Олеговна, лукаво улыбнувшись.
Мотька покраснела от досады.
— А когда он вернется? — немного погодя спросила она.
— Сказал, что поздно.
— Жаль, — вздохнула Мотька.
— А в чем дело? — поинтересовалась Ирина Олеговна.
— Да мы собираемся продолжить день рождения… Вот думали его позвать…
— Я ему передам. Если вернется не слишком поздно, может, и заедет, — обнадежила Мотьку Ирина Олеговна.
— Пожалуй, нам пора, — вежливо заметил Митя. — Ирина Олеговна, спасибо вам большое, этот крем — просто чудо!
— На здоровье, детки! Заходите еще, всегда вам рада!

Глава VI Просто дурь

В школе нас ждал сюрприз — занятия на сегодня были отменены. Дело в том, что в выходные дни там кого-то морили, то ли тараканов, то ли крыс, одним словом, в понедельник выяснилось, что в школе стоит такая вонь, что ни о каких занятиях и речи быть не может.
Мы с Мотькой восторженно переглянулись.
— Что будем делать? — спросила она.
— У тебя есть идеи?
— Ага! Мотанем на Черемушкинский?
— Давай! Только надо предупредить своих, а то потом доказывай им, что мы не прогульщицы.
— Верно!
Мы побежали ко мне. Мама была еще дома.
— Что случилось?
— Занятия отменили! — радостно сообщила я.
— Опять бомбу подложили? — ужаснулась мама.
— Нет, только вони напустили.
— Какой вони?
Я рассказала маме, что случилось.
— Хорошо вам, — вздохнула мама, — когда я училась, у нас ничего подобного не было.
— Мама, а ты много прогуливала? — поинтересовалась я.
На мамином лице отразилась внутренняя борьба. С одной стороны, нельзя говорить дочери, что ты и сама любила прогулять уроки, а с другой стороны, всем в доме известно, что мама была не слишком прилежной ученицей в школе.
— Прогуливала, конечно, но немного, только если уж совсем была труба. А вы что, хотите заранее заручиться моим согласием на прогулы? — притворно возмутилась мама.
— Да нет, мы просто так спросили, — поспешила уверить ее Мотька.
— И какие же у вас на сегодня планы? — осведомилась мама, тщательно подкрашивая ресницы.
Я не успела и рта раскрыть, как Матильда выпалила:
— Хотим в Ботанический сад поехать, погулять на воздухе.
— Да ведь уже холодно!
— Зато солнце светит, золотая осень, — подхватила я.
— Возьмите с собой бутерброды, на свежем воздухе всегда хочется есть.
— Да ладно, купим чего-нибудь, — сказала я. Не хватало нам только с бутербродами на толкучку ехать!
— Ни в коем случае! На улице продают всякую гадость. Липа, сделайте им бутерброды, они в Ботанический сад собираются.
— Да брешут они все, — сразу откликнулась тетя Липа. — Что это их на природу потянуло?
— Тетя Липа, ну что вы, мы правда хотим на свежем воздухе погулять!
— Отлично! Будет вам свежий воздух, но только вместо гулянки дело сделаете.
— Какое дело? — недоуменно подняла накрашенные ресницы мама.
— А пускай на дачу съездят, привезут мне оттуда кое-что.
Так, похоже, наша толкучка на сегодня накрылась.
— И нечего глазами хлопать, должна же в доме хоть какая-то польза от вас быть! — Тетя Липа сегодня была явно не в духе. — Я давно собираюсь, да мне все некогда.
— А в самом деле, девчонки, съездите на дачу, привезите тете Липе, что ей нужно, а мне соберите осенний букет, я их обожаю. Веток наломайте, желтых, красных — словом, сами сообразите.
— Вот-вот, хорошо, что ты еще дома, а то меня они разве послушают!
Мы переглянулись. Придется ехать на дачу, ничего не попишешь. К четырем мы успеем. Ладно, ограничимся на сегодня беседой с Марией Бенедиктовной и Марией Гавриловной.
— Ну что, поедете? — грозно осведомилась тетя Липа.
— Поедем, почему бы и нет? — ответила я.
— Вот и умнички! — сразу смягчилась тетя Липа. — Я вам сейчас списочек составлю, что мне там нужно, и бутербродов наделаю, чтоб не оголодали. Если еще что вспомню, я вам туда позвоню.
— Не журысь, Аська, — шепотом утешала меня Мотька, — в конце концов, если бы не морильщики, мы бы сейчас как миленькие на уроках парились, а вместо этого на дачу смотаемся, чем плохо? И потом, я сообразила, сегодня ведь понедельник, а какая в понедельник толкучка? Сама посуди!
— Матильда, ты права!
Тетя Липа принесла нам кучу бутербродов и термос с чаем.
— Тетя Липочка, а термос зачем? Что мы, маленькие, чаю себе не вскипятим, если надо? — удивилась я.
— Да мне так спокойнее. А то буду все время мучиться, вдруг вы забудете газ выключить. Так уж и быть, можете оставить термос на даче, чтобы не тащить его обратно.
Мотька подмигнула мне, не спорь, мол. Пришлось согласиться на термос.
Мы поехали на Киевский вокзал.
— Я себе тоже красивых веток наломаю! — мечтательно произнесла Матильда. — Поглажу их утюжком, всю зиму будут стоять.
— Да у тебя и так полон дом цветов!
— Они же скоро завянут!
— Ничего, тебе Олег еще подарит.
— Думаешь? — с довольным видом спросила Мотька.
— А чего тут думать? Невооруженным глазом видно!
…В электричке народу было мало. Напротив нас сидела немолодая толстая женщина.
И вдруг я заметила, что Матильда не сводит с нее глаз. Тогда я тоже пригляделась к ней. Но ничего особенного не заметила. Женщина как женщина.
— Мотька, ты чего на нее лупишься? — тихонько спросила я.
— Изучаю!
— Что ты изучаешь? — удивилась я.
— А вдруг она из тех?
— Да с чего ты взяла?
— Глянь на ее ноги.
Я глянула. Ноги у женщины были толстые, отечные.
— Ну и что? Да таких ног тринадцать на дюжину! Тоже мне примета!
Заметив наши взгляды и перешептывания, женщина забеспокоилась. Она с трудом поднялась и пересела на другое место, спиной к нам.
— Ага! Видишь, она чего-то боится, — прошептала Мотька.
— Да ты рехнулась! Будешь теперь на всех толстых теток кидаться? Машкина бабушка говорила, что у той толстухи был больной вид, а эта здоровенная бабища, только ноги больные.
— Тогда почему она пересела?
— Испугалась!
— А я что говорю!
— Да она просто испугалась, что мы малолетние преступницы, может, хотим ее ограбить, вот и присматриваемся к ней.
— Ты правда так думаешь? — спросила Мотька.
— Конечно.
— Да, у меня уже извилина за извилину заходит от всех этих дел. Бог с ней, с этой теткой, пусть себе спокойно едет.
Но испуганная женщина время от времени робко оглядывалась.
— Ой, до чего здорово за городом! — воскликнула Мотька, едва мы вышли из электрички. — И воздух какой, чуешь, как пахнет? Чем это?
— Прелью, грибами, заморозками…
— Заморозками? — засмеялась Мотька. — Скажешь тоже! Слушай, Аська, а где букеты будем ломать?
— Да погоди ты с букетами, это уже в последний момент надо делать.
И вот наконец и наш поселок. Сколько волнений было пережито здесь этим летом… Немножко защемило сердце от воспоминаний о Коте, но так, слегка… А вот и страшный дом за глухой оградой, сейчас он пуст, охрана снята… И все благодаря мне! [2]
В нашем доме было гулко и холодно. Для начала мы решили перекусить на террасе, благо солнышко сегодня припекало. За чаем мы вспоминали минувшее лето, знакомство с Олегом, Валеркины подвиги, шутили, смеялись… Потом взялись за дело — стали собирать вещи, перечисленные в списке тети Липы. Среди прочего она написала: «Из комнаты И.В. (И.В. — это Игорь Васильевич, мой дед, знаменитый оперный певец) взять коробочку с лекарствами. Верхний ящик стола». Я направилась туда. Открыв дверь дедушкиной комнаты, я обомлела. Стены ее, всегда густо увешанные фотографиями, были совершенно пусты!
— Матильда! — завопила я. — Иди сюда!
— Ты чего орешь? — примчалась на зов Мотька. — Ни фига себе! Что это?
— Мотька! Тут были воры!
— Да ты толком посмотри, что украдено-то!
— Все фотографии и, главное, дедушкин карандашный портрет известного французского художника, фамилию я забыла!
— А что еще?
— Не знаю!
— Так погляди!
Я стала осматривать дедушкину комнату. Исчезли также необыкновенно красивая японская афиша дедушкиного концерта, висевшая на двери, и маленькая скульптурка, изображавшая деда в роли Мефистофеля.
— Похоже, тут какие-то фанаты действовали! — проговорила Мотька. — Ты погляди в других комнатах! Больше ничего не тронули?
Я бросилась наверх. Из спальни моих родителей не взяли ничего. Из моей комнаты исчез портрет деда в роли Гремина. А больше нигде ничего не пропало.
— Ну, что? — нетерпеливо спросила Мотька.
— Еще из моей комнаты портрет пропал. А больше ничего.
— Ясное дело, фанатки! Во ненормальные!
— Фанатки обычно своих кумиров не грабят. Вот тетя Липа тоже когда-то была дедушкиной фанаткой.
— Она «сырихой» была! — поправила меня Матильда.
— Какая разница! Это раньше их так называли.
— Как видишь, разница есть, — глубокомысленно заметила Матильда. — «Сырихи» не грабили своих кумиров, а фанатки — запросто!
— И что теперь делать? Тете Липе говорить? Наверное, надо заявить в милицию.
— Да ты что! Милиция и слушать про какие-то фотки не станет.
— А два портрета? Это же художественные ценности! И скульптура тоже! — напомнила я.
— Это для вас художественные ценности, а для милиции… Если бы, конечно, Николай Николаевич до сих пор в милиции работал, тогда, может, он и стал бы искать, но он теперь в консерватории учится…
— Мотька, идея! Надо все-таки ему позвонить! Может, он что-нибудь придумает!
— А что, неплохая мысль!
— Тете Липе пока не скажем!
— Нет, обязательно нужно сказать, и тогда, может быть, мы и без милиции, и без Николая Николаевича обойдемся!
— То есть как?
— Понимаешь, тетя Липа ведь раньше была фанаткой твоего деда, значит, может знать кого-нибудь из нынешних фанаток.
— С чего ты взяла?
— Мне думается, что многие как были его фанатками, так и остались, следовательно, тетя Липа может быть кое с кем знакома. Конечно, старые фанатки на такое не пойдут, а новые… Словом, там можно будет что-то разведать.
— По-моему, на такое способны только девчонки, а девчонок я среди дедушкиных поклонниц что-то не видела.
— Почему это? А я? — возмутилась Матильда.
— Ты — другое дело! Ты деда с детского сада знаешь, и вообще у вас с ним любовь!
— Так что ты предлагаешь?
— Не знаю… Хотя постой… В субботу у деда день рождения.
— И что?
— А то, что некоторые поклонницы обязательно приносят в этот день цветы, даже если деда нет в Москве.
— Ага, понимаю, ты хочешь поговорить с ними?
— Вот именно! Надо им сказать, что у их кумира с дачи все портреты сперли. Честные фанатки этого не переживут. И наверняка сообразят, кто мог это сделать.
— А как же все-таки быть с тетей Липой?
— Ну, скажем мы тете Липе, а она, конечно, скажет маме, а мама поднимет шум, может сгоряча деду позвонить, дед расстроится… Слава богу, в субботу мы не учимся и…
— Держи карман шире! Мы сегодня не учимся, Лиса Алиса обязательно заставит в субботу учиться!
— Прогуляем! — решительно заявила я.
— Фанаток отлавливать будем? — засмеялась Мотька.
— Вот именно!
— Ты кого-нибудь из них знаешь?
— Некоторых знаю.
— А я все-таки предлагаю тете Липе сказать и попросить ее не говорить твоей маме. Она-то уж точно сообразит, к кому из этих фанаток обратиться.
— Может, ты и права, Матильда. У тебя бывают гениальные мысли. Тетя Липа как главный консультант в расследовании! Здорово!
— Погоди, давай для начала осмотрим все замки, надо же понять, как они сюда проникли.
— Тоже верно.
Все замки были в полном порядке.
— А у вас ключи не пропадали? — спросила Мотька.
— Вроде нет… Хотя постой… Дед летом потерял ключи… но на следующий день нашел! Матильда, ну конечно! Эти психованные тут летом вертелись! Ясный перец, они слямзили ключи, а потом подкинули. Элементарно, Ватсон!
— А ты не помнишь, кто из них тут околачивался?
— Да нет! Они по кустам прятались. А кстати, тетя Липа вполне могла кого-нибудь узнать! Ладно, давай скорее поедем домой, а то у нас сегодня еще Орехово-Борисово в программе.
— Погоди, надо веток наломать, — вспомнила Мотька.
— Ладно, ты иди ветки ломай, а я пока тут приберусь.
Я принялась ликвидировать следы нашего завтрака и вдруг наступила на что-то. Нагнувшись, я увидела на полу большую пуговицу. Я подняла ее. Пуговица была пластмассовая, розовая с позолоченным цветочком в середке. Таких пуговиц ни у кого из нашей семьи не было. По-видимому, ее потеряла похитительница.
Вскоре Мотька вернулась с двумя большими букетами.
— Гляди, Аська, какая красотища!
— Лучше ты погляди, какую я красотищу нашла!
Я протянула ей пуговицу. У Мотьки округлились глаза.
— Аська! Улика!
— Да еще какая!
Вдруг Мотька начала хохотать как ненормальная.
— Матильда, ты чего?
— Нет, ты подумай, мы же шагу ступить не можем, чтоб не наткнуться не преступление!
— Ну, это не преступление, это просто дурь.
— Ни фига себе! Как это не преступление? Ключи были украдены и подброшены! Проникновение в запертый дом без ведома хозяев и похищение художественных ценностей! Еще какое преступление!
— Все равно я уверена, что дед не хотел бы, чтобы эту дурынду в тюрьму посадили.
— А я что говорю?! Поэтому-то и надо нам самим это дело размотать.

Глава VIII Казанская сирота

На следующий день в школе все еще стояла вонь, но занятия тем не менее начались. Перед физикой Макс Гольдберг и Вадик отозвали в сторонку Верстовского. Мы с Матильдой стояли неподалеку.
— Эй, Аскольдова Могила, — начал Макс, — это твоих рук дело?
— Что? — не понял Богдан.
— Ты навел Алису с Клавдей?
— Навел? Куда?
— Сам должен знать, падла! — прошипел сквозь зубы Вадик.
— Эй, полегче, Балабушка! Забыл, что я боксер?
— А нам плевать, что ты боксер! Признавайся лучше!
— Ничего не понимаю! В чем я должен признаваться?
— Сейчас как дам, — разгорячился Вадик, — сразу поймешь!
— Вадик! Погоди шуметь! Значит, ты утверждаешь, что не звонил в субботу Алисе?
— Не звонил! Я и телефона ее не знаю!
— И твоя подружка Дубова ничего об этом не знает?
— Во-первых, она не моя подружка, а во-вторых, если ты сейчас не объяснишь, в чем дело, то можешь пожалеть…
— Хорошо, я объясню! В субботу кто-то позвонил Алисе и сказал, что у Матильды день рождения и там творится черт знает что, пьянки-гулянки и все такое! Человек этот назвался Аскольдовым!
— Ни фига себе! — воскликнул Богдан. — Это кто-то решил меня подставить! Я такими дерьмовыми штучками не занимаюсь!
— Тогда подумай, кто бы это мог быть, — сказал Макс.
— Кажется, я уже догадываюсь.
— Кто?
— Это мое личное дело, я сам с этим человеком разберусь.
— Но все-таки хотелось бы знать, кто у нас такой пакостник, — произнес Балабушка. — Раньше такими делами Дубова промышляла: это ее стиль.
— Дубову можешь сразу исключить, — сквозь зубы произнес Верстовский. — В субботу мы с ней за город ездили! — И он густо покраснел.
— А говорил, она не твоя подружка! — заржал Вадик.
— Значит, у Дубовой алиби? — насмешливо спросил Макс.
— Железное, — продолжал хохотать Вадик.
Тут прозвенел звонок, и разговор прервался.
— Похоже, Лялька тут и вправду ни при чем, — прошептала мне на ухо Матильда.
— Это Верка! — шепнула я в ответ. — Смотри, какую независимую из себя строит.
В самом деле, Верочка, первая красавица, сидела с отрешенным видом, словно все происходящее ее ничуть не заботило.
— Ничего, она у меня еще получит.
Клавдюшка начала было объяснять новый материал, но чувствовалось, что ее что-то тревожит. И впрямь, она отложила мел, села за стол, на минуту задумалась. Потом начала:
— Ребята, я не пожалею урока, мне надо выяснить кое-что. В субботу произошел очень странный и крайне неприятный инцидент.
Мы с Мотькой переглянулись.
— Кто-то позвонил на дом Алисе Петровне и сообщил, что у Матильды Корбут день рождения и там творится черт знает что…
— Ой, а что же там такое было? — закричал Витька Воскобойников. — Матильда с виду такая хорошая девочка…
Класс заржал.
— Тихо! — хлопнула по столу ладонью Клавдя. — Тут нет ничего смешного! Человек этот представился соседом Матильды и назвал фамилию — Аскольдов.
— Верстовский! Это Верстовский! — раздалось с разных сторон.
Богдан вскочил, весь красный.
— Клавдия Сергеевна! Я такими вещами не занимаюсь! И вообще, в субботу меня не было, я был за городом.
— Кто-нибудь может это подтвердить? — спросила Клавдя.
— Нет! — ответил рыцарь Верстовский.
Интересно, хватит у Ляльки смелости подтвердить его слова? Она молчала.
— Клавдия Сергеевна, разве у нас судебное разбирательство? — подал голос Макс. Он, видимо, поверил Верстовскому.
— Отнюдь! Я просто хочу сказать, что это сделал кто-то из нашего класса, кто-то, кто знал о Матильдином дне рождения. Звонил, возможно, кто-то посторонний, но вот идея… Я понимаю, что этот человек не признается, но он должен знать, что мы все думаем по этому поводу.
— А бардачок-то был? — крикнул Макс Федорчук.
— Федорчук! Что за выражения?
— Нет, правда, Клавдия Сергеевна, вы там что-нибудь интересное застукали? — поддержал Макса Воскобойников.
— Хорошо, я скажу! Там было все спокойно, нормально, как и должно быть в день четырнадцатилетия! А вот нам с Алисой Петровной выходной испортили. Впрочем, наш визит к Корбут тоже нарушил праздник, я это сознаю.
— Не надо верить анонимным звонкам! — вставила Таня Воротынцева.
— Перед Матильдой мы уже извинились. Надо заметить, если Верстовский тут действительно ни при чем, звонок этот был вдвойне подлым! Не только испортили праздник Корбут, выходной директору и классному руководителю, так еще и сознательно бросили тень на Богдана Верстовского. Словом, хороший букетец! Ну, ни у кого не хватит смелости признаться? — горячилась Клавдюшка.
Все молчали. Клавдя пристально посмотрела на Ляльку. Та гордо держала голову.
— Ну что же, вы меня разочаровали, я всегда считала, что у меня порядочный класс!
— Нет, Клавдия Сергеевна! — нарушил молчание Макс Гольдберг. — Из-за одной паршивой овцы обвинять всех нас — несправедливо. А кстати, паршивую овцу сразу видно… по волосам!
И тут все увидели, что Верочка попалась на старую как мир уловку — она схватилась за волосы.
— Ну, что я говорил! — торжествовал Макс. — На воре шапка горит!
Верочка вскочила и выбежала вон из класса. И никто не решился побежать за ней, даже Лялька.
— Ну что ж, кажется, мы все выяснили! — подвела итог Клавдюшка. — Но я прошу вас, ребята, давайте забудем об этом! Я надеюсь, Вера уже осознала всю… неблаговидность своего поступка. Только не устраивайте травли! Никаких бойкотов и так далее.
— Клавдия Сергеевна, вам не кажется, что безнаказанность в данном случае будет не слишком полезна? — спросил Марат Исаков.
— Исаков, ну уж сделай одолжение мне лично!
— Если вы так ставите вопрос… — пожал плечами Марат.
— Поверьте мне, ей сейчас невыносимо стыдно! И это хорошо. А ваши меры могут только озлобить ее!
— Куда больше! — проговорила Людка Кошелева.
— Все! Мы договорились? Тогда продолжим урок. Исаков, к доске!
В среду после школы Костя с Матильдой должны были ехать к Черемушкинскому рынку знакомиться с Раисой. Мы с Митей решили тоже на всякий случай поехать с ними. А то мало ли что… Но держаться мы будем в стороне.
— Значит, Матильда, мы с тобой брат и сестра, — наставлял Мотьку Костя.
— Слушай, а может, мне одной к ней подлезть? Так ведь проще будет, а? — спросила Матильда.
— Почему? — удивился Костя.
— Меньше врать придется! Я ей про себя могу правду рассказать или почти правду! Живу одна, мать замуж вышла, отца не помню, словом, девчонка из неблагополучной семьи, а на тебе, Костя, большими буквами написано — мамин сыночек!
— Знаешь, старик, а ведь Матильда права! — заметил Митя.
— Но как же ты к ней подберешься, к этой Раисе? Я ведь уже с ней познакомился… — растерянно проговорил Костя.
— Уж как-нибудь подберусь, дело нехитрое!
— Пожалуйста! — согласился Костя. — Мне же лучше! Уж очень она… как бы это сказать… обдрипанная!
— Ну! А я что говорю! — закричала Матильда.
— Ты хочешь сказать, что ты тоже обдрипанная? — усмехнулся Костя. — Что-то незаметно!
— Если хочешь знать, я просто скорее найду с ней общий язык, вот в чем дело! А где надо, сыграю роль.
— По вдохновению? — поддразнил Матильду Митя.
— Именно по вдохновению! Печенкой чую, что-то тут будет! Куда-то она меня выведет!
— Девчонки, а вы уоки-токи взяли? — встревожился Митя.
— Взяли, конечно! — ответила я.
Когда мы вышли из метро, Матильда заявила:
— Я иду вперед, вы можете наблюдать только издали, я с вами не знакома! А ты, Костя, вообще держись подальше!
— Слушаюсь, ваше благородие!
— Моть, а мне тоже нельзя с тобой? — спросила я.
— Пока нет, а там посмотрим! Все, я пошла!
И Матильда решительно направилась к переходу через Ленинский проспект. Мы немного подождали и двинулись за нею. Вот она уже подходит к палатке, заглядывает внутрь. Судя по ее поведению, Раиса на месте. Отлично! О чем-то они говорят, и вскоре Раиса уже впускает Матильду внутрь. Ну и Матильда!
— Мне это не нравится, — проговорил Костя.
— Почему? — спросила я.
— Потому что в этих палатках такая публика трется! Ужас просто!
— Да разная там публика бывает, — заметил Митя. — И студенты, и врачи, и педагоги!
— Ты эту Райку видал? Типичный педагог! И окружение сугубо педагогическое! — раздраженно откликнулся Костя.
Он, видимо, очень волновался за Мотьку. Прошло еще минут двадцать, и Мотька вышла из палатки. Что-то еще сказала, стоя на пороге, помахала ручкой и не спеша пошла в нашу сторону. Поравнявшись с нами, она сделала вид, что не знает нас, и направилась к метро. Мы за ней. Я то и дело проверяла, нет ли за Мотькой хвоста. Но нет, все было спокойно.
Уже в вагоне метро мы наконец подошли к ней.
— Ну, что? — спросил Костя.
— Порядок! Мы теперь с ней подружки! Она мне будет покровительствовать!
— Покровительствовать? В чем? — воскликнул Митя.
— В продаже краденого!
— Что? — хором закричали мы.
— А вы думали, в чем?
— А что это ты собираешься продавать, какое краденое? — поинтересовалась я.
— А вот!
Мотька вытащила из кармана тонкую золотую цепочку.
— Что это? Откуда? — испугалась я.
— Это мамина. Тут замочек сломан, и она ее не носит.
— Так ты собираешься ее продавать?
— Точнее — я собираюсь ею торговать! А продать не продам, конечно!
— Но как?.. — не могла я взять в толк.
— Очень просто! Я начала с того, что предложила ее Раисе задешево…
— А если бы она согласилась? — спросил Костя.
— Если бы да кабы, во рту выросли б бобы…
— Матильда, не груби! — одернул ее Костя. — И будь добра, расскажи все по порядку, слово в слово.
— Ладно, домой сейчас придем, тогда расскажу, а то тут шумно очень, орать приходится.
Дома Матильда поставила на плиту здоровенную кастрюлю щей.
— Вот пока щи согреются, я вам все расскажу. А ругать вы меня будете уже после щей. Договорились? — лукаво спросила она.
— Ладно, рассказывай! — прикрикнул на нее Костя. — Не томи!
— Ну вот, подхожу я к палатке, кругом никого, я сразу к этой Раисе, мол, так и так, есть золотая цепочка, нужно ее сбыть. Она говорит: «Покажь». И приглашает зайти. Захожу. Она берет цепочку, пристально разглядывает, потом спрашивает, откуда она. Я говорю: «Моя, от мамы осталась», и между прочим вкручиваю ей, что я сирота казанская, живу вообще одна…
— Ты спятила, да? — взвился Костя. — Может, ты ей и адрес дала?
— Пока нет, — невозмутимо отозвалась Мотька. — Но она, Раиса эта, ко мне прониклась… Посочувствовала. Она вроде бы тоже сирота, живет с теткой. Сказала, что узнает насчет цепочки, и еще сказала, если хочу, могу завтра с утра вместе с ней пойти на толкучку!
— Зачем? — вырвалось у меня.
— Как зачем? Ясное дело, торговать!
— Чем? — быстро спросил Костя.
— Я буду свою цепочку толкать… и кое-что еще…
— Матильда, ты чего-то недоговариваешь, — определил Митя.
— Понимаете, чтобы втереться к ней в доверие, я намекнула, что у меня еще кое-что есть… не мое.
— Краденое! — ахнула я.
— Конечно! А как же иначе она поймет, что я своя и мне можно доверять?
— Но что же ты хочешь там толкать? Мамины цацки? — поинтересовался Костя.
— Нет! У меня у самой есть сережки с бирюзой, бабушка подарила, когда я в школу пошла.
— И ты их продашь? — испугалась я.
— Что я, псих, что ли? Я же сказала, торговать — еще не значит продать!
— Иными словами, ты притворилась воровкой? — заключил Костя.
— Так получилось!
— А вдруг тебя заметут? — предположил Костя.
— С какой это радости? — возмутилась Матильда.
— Ну, мало ли…
— Не беда, вы меня отмажете! В крайнем случае обратитесь в милицию, у меня перед ней заслуг немало! — гордо проговорила Мотька. — На то вы и друзья!
— Шарапов наших дней! — сквозь зубы проговорил Костя.
— У тебя есть другие предложения? — осведомилась Мотька.
— Пока нет, к сожалению.
— Вот то-то же!
Похоже, Матильда страшно собой гордилась. Когда Митя с Костей ушли, я спросила:
— Моть, у тебя есть какие-то конкретные планы?
— Конкретных нет, просто я печенкой чую, что эта Райка связана с теми бабами.
— Почему? Из-за сахарницы?
— Нет, просто… Понимаешь, она несчастная очень, эта Райка, и одинокая, если я к ней поближе подберусь, она может расколоться…
— Вотрешься к ней в доверие, а потом сдашь милиции?
— Это меня и мучает, я только ребятам говорить не хотела… но… Я посмотрю, как там и что… Может, и без нее обойдемся. Словом, завтра меня в школе не будет! Скажешь, что я… подвернула ногу.
— А если тебя кто-нибудь заметит?
— Буду хромать, большое дело! Должна же я к врачу сходить, рентген ноги сделать, правда?
— Правда, — засмеялась я. — Только, Мотька, уоки-токи не забудь!
— Да нет, нельзя идти на такое дело с уоки-токи!
— Почему?
— А вдруг кто заметит? Что я им скажу? Это уже почти удостоверение муровца. Такая девчонка с уоки-токи, сама подумай!
— Вообще-то да… Но вдруг с тобой что-нибудь случится? Как мы узнаем?
— Да что со мной может случиться? Ерунда все это! — храбрилась Матильда. — Я же завтра только попробую…
— Но первый блин может быть комом!
— Ни фига! Никаких блинов, никаких комов! Актриса я или нет, в конце-то концов?! Вот, кстати, завтра я сама и выясню этот вопрос!
Вечером мне позвонил Костя.
— Ась, скажи, ты можешь дать мне тот рыжий парик, помнишь, я надевал его один раз?..
— Конечно, могу, только зачем?
— Понимаешь, я боюсь Мотьку одну пускать…
— Это правильно, тем более что она не хочет брать с собой даже уоки-токи!
— Вот видишь!
— Костя, пойми, мне не жалко, только этот парик… он такой приметный, сразу в глаза бросается… Лучше что-нибудь другое придумать!
— А что?
— Можно девушкой переодеться… Или просто — сменить стиль! Это лучше всего! — воодушевилась я.
— Что ты имеешь в виду? — не понял Костя.
— Приходи ко мне, вместе что-нибудь придумаем.
— Только не вздумай предупреждать Матильду!
— Еще чего! А знаешь, лучше я к тебе сейчас приду! Твои дома?
— Мама, как всегда, смотрит сериал! А папы нет дома! Так что подваливай! Если я правильно тебя понял, понадобится всякое старье?
— Вот именно! А ты меня потом проводишь?
— Дурацкий вопрос!
— Ой, кстати, а можно я Лорда с собой возьму?
— Еще бы! Конечно, бери! Мама обрадуется!
Через двадцать минут я уже была у Кости. Его мама, Вера Ипполитовна, очень обрадовалась Лорду, угостила его чем-то вкусненьким, дала нам с Костей по куску пирога с повидлом и ушла смотреть очередной сериал. Она их обожает.
— Ну, нарыл что-нибудь? — спросила я.
— Ага! Вот, смотри!
Он влез на стул, снял со шкафа чемодан и открыл его.
— Гляди, здесь всякое старье, мама собирает для племянника в Кинешме, он на три года моложе меня, и мои вещи время от времени туда пересылают. Взгляни, что тут накопилось! Думаю, это подойдет и еще вот это!
Костя вытащил из чемодана старые джинсы, явно самостроки, бордовый свитерок, вполне целый, но, безусловно, давно ему тесный, и ветровку.
— Попробуй надень!
— Отвернись!
Через несколько минут он сказал:
— Все, можешь повернуться! Ну как?
— То, что надо! А кепарик у тебя какой-нибудь есть?
— Старый?
— Конечно!
Костя метнулся в переднюю и вскоре принес видавшую виды серую кепку.
— Вот! Отец в ней на рыбалку ездит!
— Отлично! Надвинь-ка ее поглубже! Здорово, лица почти не видно! Вот только что ты на ноги наденешь?
— Мама тут приготовила на выброс отцовы кроссовки!
— Покажи!
— Вот, смотри!
— А тебе в них удобно?
— Да, еще шерстяные носки можно надеть! У отца нога больше! — Он подошел к зеркалу. — А что? По-моему, блеск! И в глаза не бросится…
— Значит, ты завтра тоже решил прогулять?
— А что делать? Лучше бы, конечно, всем вместе… но…
Мне ужасно захотелось пойти вместе с Костей, однако я понимала, что наш совместный прогул привлечет к себе куда больше внимания в школе, чем отсутствие одной Матильды, которое я к тому же объясню. Искусство требует жертв!

Глава Х Привет от старых штиблет!

Дома я переоделась, как велела Мотька, и сообщила тете Липе, что переночую у нее.
— Что за мода, вечно ночевать не дома! То Матильда у тебя, то ты у Матильды? — ворчала тетя Липа.
— Вы же сами всегда говорите, чтобы мы поздно по улице не бегали, — напомнила я тете Липе. — А нам надо допоздна посидеть за уроками!
— Ох, дуришь ты мне голову, Аська, ох, дуришь!
— Даже не собираюсь!
— Ладно уж, что с тобой делать!
Покрутившись дома часа полтора, я помчалась к Матильде. Позвонила два раза и услыхала:
— Кто там?
— Моть, это я, Ася!
Мотька открыла дверь и подмигнула мне.
— Аська, что случилось?
Я всхлипнула:
— Мама…
— Что мама?
— К ней опять этот пришел… хахаль.
— Ладно, заходи, что в дверях стоять!
— Моть, а можно я у тебя нынче переночую?
— Ночуй, мне не жалко! Правда, тут ко мне еще подружка зашла…
В комнате за столом сидела Раиска и пила чай из большой кружки.
— Привет! — сказала она. — От старых штиблет!
— Привет!
— Познакомьтесь, это Рая, а это Ася.
— Садись, попей чайку, душа отогреется! — пригласила меня Раиса.
— Ты прямо как старая старуха говоришь! — засмеялась Мотька.
— Ага, это тетка моя всегда так к чаю приглашает. Садись, подруга, чего ты куксишься? Мать мужика привела? Подумаешь, большое дело! Мужик-то хоть ничего, не пьяница?
— Вроде нет, — смутилась я.
— И то хлеб! Ладно, скажи спасибо, у тебя мать есть, хоть какая, а мы с Матильдой вообще круглые сироты.
— У нее брат есть… — вспомнила я про оставленные в ванной трусы.
— Брат, что брат… У меня вон сестренка младшая есть, а толку что? Одни только заботы лишние…
— Сравнила тоже! Старший брат и младшая сестренка! Это совсем разные вещи! — с гордостью за брата проговорила Мотька. — Мне лучше!
— Да что говорить, какое сравнение! У тебя и крыша над головой своя, не теткина! И вообще, гляжу, ты не кисло живешь! Сама себе хозяйка: над душой никто не стоит… Хорошо!
— А тебе у тетки плохо? — спросила я.
— Да чего хорошего… Она меня заставляет… — Раиса с сомнением глянула на меня.
— Не, Рая, ты ее не бойся, она своя в доску! — сказала Мотька.
— Мало того, что я в палатке работаю, так она меня еще и краденое сбывать заставляет.
— Краденое? — ахнула я. — А крадет кто?
— Ой, девчонки, душа горит! У вас выпить нечего?
— Выпить? — испугалась Мотька. — Нет!
— А у брата твоего?
— Что ты! — вмешалась я. — Брат у нее в завязке! Раньше пил здорово, а теперь бросил, уже два года ни граммулечки!
Мотька с благодарностью на меня взглянула, она, видно, растерялась.
— Тогда щас, я в палатку смотаюсь!
И она пулей вылетела из квартиры.
— Черт, на самом интересном месте выпить ей приспичило, — проворчала Мотька.
— По-моему, она как раз и хочет все нам рассказать, а без выпивки не решается, — предположила я.
— А ты молодчина, Аська, выручила меня, а то мне этот братец как-то мешает. Я про него все время забываю.
— Пока меня не было, она ничего интересного не говорила?
— Нет, все рассказывала, как к ней мужики в палатке пристают. Хорошо, что ты пришла, она с этой темы сбилась.
Вскоре вернулась Раиска с бутылкой портвейна.
— Вот! Сейчас выпьем!
— Нет, я не буду! — заявила я.
— Не любишь, что ли?
— Мать запрещает, она у меня врач.
— Так она ж не узнает. Ты попробуй!
— Нет, не хочу!
— Моть, а ты?
— Я тоже не буду, гадость!
— А чего ж я тогда бегала?
— Тебе захотелось выпить, ты и пей! — не слишком любезно заявила Мотька.
— Ладно, правильно, вы еще мелкие, а я выпью!
И она налила себе полстакана светло-коричневой жидкости.
— Ваше здоровье, подруги!
Она отхлебнула из стакана.
— Хорошо! Зря вы отказались! — Рая допила вино. — Так на чем мы остановились?
— На том, что у тебя душа горит! — напомнила Мотька.
— А, да! — сникла Раиса. — Если я откажусь, она меня из дому выгонит, а куда я пойду? Моих денег комнату снять не хватит, и потом сестренку жалко…
— А сколько твоей сестре? — поинтересовалась я.
— Десять. Без меня тетка из нее вообще черт знает что сделает.
— Рай, ты вот говорила, тетка краденое сбывает, — спросила я. — А ворует она сама?
— Нет, что ты! Она старая, больная, ноги как столбы, где ей воровать.
Мы с Мотькой переглянулись.
— А кто ворует-то? — напрямик спросила Мотька.
— Не больно-то я знаю.
— Но ты же говоришь, она из дому не выходит, значит, товар ей на дом приносят? — догадалась я.
— Во-первых, я не говорила, что она не выходит, очень даже выходит, но чтобы воровать, да на таких ногах, нет… А на дом к ней мало кто приходит.
— А она работает, твоя тетка? — допытывалась я.
— Работает. Она бухгалтер классный.
— А зачем же ей краденым промышлять? — удивилась Мотька. — Классные бухгалтеры, говорят, и так прилично зашибают!
— Так и дальнобойщики вроде неплохо зарабатывают, а ты же вот промышляешь! — ответила Раиса.
Мотька закашлялась.
— У меня спортивный интерес! — нашлась она.
— А тетка моя жадина! Ей все мало! Знаешь, я как обнаружила, что этот цыганенок все у меня стибрил, мне аж дурно стало. Представляю, что мне тетка скажет! Всю душу вынет!
— И как же ты теперь? — спросила я.
— Не знаю.
— Ты ей еще ничего не говорила?
— Нет, я боюсь! — И Раиса опрокинула еще полстакана портвейна. — Ой, Матильда, тебя мне просто бог послал, как говорится! Куда бы я сейчас делась?
— Слушай, Рая, как же ты так лопухнулась-то? — поинтересовалась Мотька. — Сама же меня учила от цыган подальше держаться!
— И на старушку бывает прорушка! — внезапно рассмеялась Рая. Кажется, портвейн уже начал действовать.
— А тетка не будет волноваться, если ты ночевать не придешь?
— Не-а.
— А сестренка твоя? — допытывалась я.
— Ой, а правда, сестренка места себе не найдет! Господи, как же я не подумала? Бедная моя Танюшка! — уже почти рыдала Рая.
— Позвони домой! — посоветовала Матильда. — Пусть хоть знают, что ты жива и не в ментуре.
— Мотечка, золотце мое! Девчонки, как думаете, сказать тетке, что меня обокрали?
— Скажи! Чтоб уж не мучиться! Вырви этот зуб! — решительно заявила Мотька.
— Какой зуб? — не поняла Рая. — У меня зубы в порядке!
— Рай, ты чего? Пьяная, что ли? — спросила Мотька.
— Есть немножко! — ухмыльнулась Раиса, подперев голову рукой. — Ой, цветет калина в поле у ручья, — вдруг заголосила она, — парня молодого полюбила я!
— Эй, подруга, потише! — шикнула на нее Мотька. — А то соседи сбегутся!
— Девки, петь охота!
— Пой себе, но потише! — разрешила Матильда.
— Тайное движенье в небе без конца, вижу отраженье твоего лица!
— Врешь! — жестко сказала Матильда.
— Чего? — удивилась Рая.
— Мелодию врешь!
— А! Подумаешь, большое дело…
— Рай, ты же хотела домой позвонить, сестренку успокоить, — напомнила я.
— Где тут у вас телефон? — Раиса с трудом поднялась и направилась к телефону.
Ее пошатывало. Она набрала номер. Матильда внимательно следила за ее движениями. Запоминала номер.
— Танюшка, это я. А тетя Люба дома? Я не приду ночевать. Ага, позови ее. Теть Любочка, я у подружки ночевать останусь. Ага. Теть Любочка, тут такое дело… Нет, не потеряла… но меня обокрали, цыганенок там вертелся, я и не заметила, знаете, как они умеют…
Она надолго замолчала, видимо, выслушивала ругань тетки и только изредка икала и всхлипывала.
— Ладно, теть Люба, конечно, отработаю я, не беспокойтесь, нет, завтра я в палатке сижу! Ладно, после работы приду… Пока.
Она положила трубку и разрыдалась.
— Рай, чего она говорит? — спросила Мотька.
— Взбесилась! Говорит, от меня одни убытки у ней. А сама… ползарплаты отнимает, хорошо, я с ребятами договорилась, чтоб они мне прибавили, а она не знает… а то бы и сигарет купить не на что было. Девчата, вы курите?
— Нет! — хором ответили мы.
— Ну и молодцы! А я вот еще выпью чуток и закурю!
Она выпила еще полстакана, закурила сигарету.
— Разве это жизнь, девчонки? Мне бы мужика солидного найти. Замуж бы выйти, я бы знаете какая жена была? Я и постирать, и сготовить могу, и уборку делаю — будьте-нате! На все руки! Но где ж его найдешь… мужика-то? Который бы женился?
— Ничего, Рай, найдешь еще, — утешила ее Матильда. — Ты еще молодая, успеешь!
— Мне только чтоб непьющего! А то пьяные, они все как скоты…
— А сама-то! — засмеялась Мотька. — Напилась как чушка!
— Так я же с горя!.. А вообще-то я это дело не уважаю… Но с горя можно! — И она выплеснула в стакан остатки портвейна. — А вы что, совсем не употребляете?
— Совсем! — ответила я.
— И правильно! — одобрила нас Раиса, опрокидывая портвейн в рот.
— Рай, а ты есть не хочешь? — спросила Мотька.
— Не-а!
— Рай, а скажи, тетка твоя где работает? — спросила я.
— В каком смысле?
— В прямом! Где? На фабрике, в фирме? В магазине?
— В магазине.
— В каком?
— Вроде в хозяйственном. Но я точно не знаю. Она не говорит. Девчонки, а если я немножко посплю, вы не возражаете?
— Давай, я тебе на диване постелила.
Пьяная Раиска плюхнулась на диванчик в кухне и мгновенно заснула.
Прикрыв кухонную дверь, мы с Матильдой вернулись в комнату.
— Честно говоря, большого толку я от этого визита не вижу, — сказала я.
— И зря! Во-первых, мы уже понимаем, что главный объект для нас — ее тетка.
— Но она даже не знает, где тетка работает.
— Невелика беда. Главное, узнать, где она живет!
И Мотька решительно взяла в руки Раискину сумку.
— Ты что? — испугалась я.
— Ничего. Только паспорт ее погляжу. Где она прописана.
И Мотька недрогнувшей рукой открыла сумку.
— Господи, сколько барахла-то всякого она с собой таскает! Ага, вот паспорт! Прав был Коська, никакая она не Огурцова, Гущина Раиса Потаповна! Надо же, Потаповна! А где же она прописана? Так, улица Кравченко… Давай, Аська, перепиши быстренько все данные! И когда паспорт выдан и кем, словом, все!
— Интересно, это теткин адрес?
— А чей же еще? — удивилась Мотька.
— Мало ли где она прописана, а живет у тетки!
— Да нет, она же говорит, у нее своей крыши над головой нету! Но на всякий случай утром поинтересуюсь, где она живет. Вот видишь, все-таки не зря мы с ней познакомились. Печенкой чую, не зря! Только, думаю, придется нам к этому делу привлечь и Валерку, и Олега.
— Почему?
— Потому! Ведь тебя, меня и Костю Раиса уже знает. Остается только Митяй, одному ему не справиться.
— Мотька, золотая голова!
— Тетку эту надо отследить! Во что бы то ни стало! И она нас на этих воровок выведет, если сама не одна из них!
— Вполне возможно!
Мы посмотрели «Санта-Барбару» и решили пораньше лечь спать.
Утром, когда мы проснулись, Раиса уже хозяйничала на кухне.
— Привет от старых штиблет! А я тут картошечки нажарила, вы не против?
— Хорошо! Я люблю жареную картошку, а самой себе жарить лень! — обрадовалась Мотька. — Я только супы варю!
— А братишке своему картошку не жаришь?
— Он не любит! Он только отварную признает, а вообще больше макароны.
— Моть, а у твоего братишки девушка есть? — застенчиво поинтересовалась Рая.
— Есть. Но не в Москве, а в Рязани, — на ходу сочиняла Мотька.
— Красивая?
— Не знаю, не видала.
— А у тебя карточка брата есть? — спросила Раиса.
— Зачем тебе?
— Посмотреть охота, какой у тебя брат.
— Понимаешь, он все документы и карточки в своем ящике держит, а ящик от меня запирает!
— Жалко…
— Да на кой тебе его фотки?
— Я, Мотя, познакомиться с ним хочу. С братом твоим. Его как звать?
— Всеволод! — брякнула я первое попавшееся имя.
— Всеволод! Красиво!
— На кой тебе с ним знакомиться? — осведомилась Мотька.
— А вдруг у нас с ним любовь получится? Вдруг он на мне женится? Мы бы с тобой родными стали! Как хорошо!
Вид у Мотьки был весьма озадаченный.
— Он когда из рейса возвращается? — допытывалась Рая.
— На той неделе!
— Познакомишь?
— Да пожалуйста, только он меня ругать будет, что я со взрослыми девчонками дружу! Не одобряет!
— А мы как-нибудь подстроим это знакомство, чтобы он на тебя не злился! Ладно? Ты согласна?
— Знакомьтесь на здоровье! — проворчала Мотька. — Только где мы все жить-то будем? Ты где прописана, у тетки?
— Ага! Где ж еще? Она нас с Танюшкой прописала к себе как сирот и под нас лишнюю комнату получила. Ей однокомнатную должны были дать, а как она нас прописала, дали двухкомнатную! У меня идея! Если у нас с твоим Севой сладится, мы могли бы тетку в твою однокомнатную поселить, а сами бы в ее двухкомнатной жили! Вот здорово!
— Нет! Мне братишка сказал, это моя квартира. Он себе купит! А это мое приданое!
— Купит? Он, значит, неплохие бабки делает.
— Так это еще когда будет! Пока я вырасту.
— Да ты с такими глазищами через два года замуж выскочишь! — вздохнула Раиса. — Ладно, девчонки, мне пора в палатку. Я вечерком позвоню. Всеволод, говоришь, на той неделе приедет? Можно я сегодня еще у тебя переночую?
— Давай! — явно нехотя согласилась Матильда.

Глава XII Принц-дальнобойщик

После уроков мы отправились к Матильде. Вскоре к нам присоединился и Костя.
— А Митяй где? — спросила я.
— Поехал на Кравченко.
— Но ведь сегодня тетка выходная! — воскликнула Матильда.
— Да знаю! Но он уперся как осел!
— Что будем делать? — поинтересовалась Мотька.
— Ждать, что нам остается!
И тут же раздался звонок в дверь. Мотька бросилась открывать.
— Кто там? — предусмотрительно спросила она.
— Открывай! Свои!
На пороге стояли Митя и Олег.
— Олег! — вспыхнула Мотька. — Ты откуда?
— Да мне утром Митя позвонил, ну мы с ним и поехали туда.
Я заметила, что Митя сияет.
— Есть достижения? — спросила я.
— Кажется, да! — улыбнулся Митя. — Вот! — И он вытащил из кармана поляроидный снимок.
На снимке была женщина, очень немолодая, толстая, с каким-то неприятным выражением лица.
— Тетка?
— Она самая!
— А как вам удалось?
— Очень просто! — рассмеялся Олег. — Я решил, что этих баб нужно бить их же оружием.
— То есть? — не поняли мы.
— Мы позвонили в дверь и представились студентами факультета журналистики.
— Зачем? — оторопел Костя.
— Сказали, что пишем для курсовой работы очерк о пожилых людях района.
— Ни фига себе! — воскликнул Костя.
— И что? Она согласилась фотографироваться? — удивилась я.
— Мы ее не больно-то спрашивали! — хохотал Олег. — Пока я ей шарики вкручивал насчет очерка, Митька ее щелкнул.
— А она что? — осведомился Костя.
— Поворчала! Но мы еще снимок сделали и ей подарили! Так что она даже довольна осталась.
— А кроме снимков, есть результаты? Ну, скажем, имя, фамилия, отчество?
— За кого вы нас держите, за фраеров? — усмехнулся Олег. — Имя — Любовь, отчество — Павловна, фамилия… Умереть, уснуть! Горемыка ее фамилия!
— Как?
— Горемыка, Любовь Павловна Горемыка.
— Кошмар! С такой фамилией не то что воровать, убивать можно пойти! — посочувствовала Горемыке Мотька.
— Пока мы не знаем, ворует ли она, — заметил Митя.
— Опять ты со своей презумпцией невиновности? — рассердилась Мотька.
— О ней никогда нельзя забывать!
— Между прочим, — вмешалась я, — скорее всего, она не ворует.
— Почему?
— Потому что в таком случае она ни за что бы не позволила вам себя сфотографировать! Сами подумайте!
— В этом что-то есть, — согласился Олег.
— Надо как можно скорее показать этот снимок кому-нибудь из пострадавших! — предложил Митя. — Давайте для начала позвоним Машиной бабушке. Звони, Матильда!
Мотька набрала Машкин номер.
— Мань, привет, это Матильда! Ага! Мань, тут такое дело, есть фотография одной толстухи. Мы подозреваем, что это одна из тех. Можно сейчас забежать к тебе? Бабушка дома? Ладно! Тогда сейчас к тебе Аська зайдет.
— Почему я?
— Потому что у меня народ в доме!
— Ах, народ! Тогда ладно, сбегаю!
Я помчалась в Докучаев переулок, поднялась на лифте. Машка уже в дверях меня дожидалась.
— Неужто нашли? — ликовала она.
— Неизвестно еще. Ты бабушку предупредила?
— А как же! Бабуля, Ася пришла! Заходи!
— Асенька! — обрадовалась Машкина бабка. — Заходи, деточка, садись! Хочешь чайку?
— Нет, спасибо, мне некогда! Вот, Татьяна Федоровна, взгляните!
Старушка взяла протянутую мною фотографию и принялась внимательно ее разглядывать.
— Нет! Это не она!
— Вы уверены?
— Да! Те были совсем другие.
— Странно!
— Ну уж странно не странно, а только эту женщину я сроду не видала! У меня с глазами, слава богу, все в порядке! — заключила Татьяна Федоровна, возвращая карточку.
С одной стороны, я предполагала, что это не та женщина, но, с другой, так хотелось надеяться, что мы вышли на след преступниц…
— Ладно, Татьяна Федоровна, спасибо! Я пойду!
— Может, все-таки выпьешь чайку? С вареньем!
— Нет, спасибо, я спешу.
Машка вышла проводить меня до лифта.
— Ась, а что это за тетка?
— Понимаешь, Мань, мы нашли девчонку, которая сахарницу продала, так это ее родная тетка, которая заставляет свою племянницу краденым торговать.
— Ну, вы даете! Мне Людка говорила, а я не верила. Просто блеск! И сахарницу вернули! С ума сойти!
— Пока это единственный ощутимый успех, да и то чисто случайный. Ладно, я пошла.
— Ася, не расстраивайся, я знаю, я уверена, вы их найдете.
— Дай-то бог!
— Ну что? — кинулись ко мне все.
— Ничего! Пустой номер! Это не она!
— Как не она? — ахнула Мотька. — Я была просто уверена!
— Придется тебе с твоей уверенностью распрощаться, — сказала я.
— Ася, не огорчайся, — подошел ко мне Митя. — Мы все же на правильном пути. Тут нет сомнений! Просто цепочка оказалась длиннее, чем мы предполагали.
— А что же теперь делать? — растерянно спросила я.
— Помозгуем! — заявил Костя. — Я тоже убежден, что мы на верном пути.
— Вот только куда нас этот верный путь заведет?
— Аська, ты чего куксишься? Подумаешь, первая неудача! А, кстати, давайте покажем карточку Валькиной бабке. Вдруг у Татьяны Федоровны плохая память на лица.
— Правильно! — обрадовался Олег. — Такое запросто может быть. У моей мамы ужасная память на лица. У нее из-за этого столько неприятностей бывает.
— Хорошо! Только я больше не пойду. Пусть кто-то другой идет.
— Тебе и не надо никуда идти. Машка пусть пойдет, — предложила Мотька.
— А она не обидится, что вы ее бабушке как бы не доверяете? — осторожно осведомился Митя.
— Ну, ты даешь! — присвистнул Костя. — В нашем деле нельзя так деликатничать. Ничего не добьемся!
— Но зря обижать и без того уж обиженных людей тоже не стоит, — гнул свое Митя.
— Так что же делать? — растерялась я.
— Да чепуха это все! — закричала Мотька. — Нисколько Машка не обидится! Она же нормальная девка! А кроме того, можно послать туда Людку! Пожалуйста! И волки будут сыты и овцы целы!
— Это мы, выходит, волки? — заржал Олег.
— Конечно, — усмехнулась Мотька. — Вон какой волчара!
— Я волчара? — переспросил Олег, не зная, радоваться или обижаться.
— Все мы волчары! — спохватилась Мотька.
— То-то же!
— Кончай треп! — распорядился Костя. — Матильда, звони Людке!
— А сам не можешь?
— Могу! Что за проблема!
Костя набрал Людкин номер.
— Люд, это ты? Привет. Костя. Слушай, тут такое дело… Нужна твоя помощь! Можешь сходить к Вальке Пономаревой и показать ее бабке одну фотокарточку? Ага, показывали. Но она уверяет, что в жизни эту женщину не видела. Хорошо, давай!
Через десять минут примчалась Людка. Глаза у нее горели.
— Здорово! Дайте мне поглядеть на фотографию. Противная морда! Давай сюда, я побегу.
Прошло минут двадцать.
— Сколько можно показывать одну карточку! — негодовал Костя.
— Да погоди, что ты хочешь, чтоб Людка ворвалась, сунула под нос старушке фотку и тут же бросилась назад? Так приличные люди себя не ведут! — отбрила его Матильда. — А Людка девочка вполне воспитанная.
— Не зуди! — отмахнулся от нее Костя. Он почему-то очень волновался.
Но вот звонок в дверь. Люда. И по ее лицу сразу видно, что ничего хорошего она нам не скажет.
— Не признала? — быстро спросил Костя.
— Нет. Сроду, говорит, не видела.
— Понятно! — разочарованно проговорил Костя. — Да, тупичок-с!
— Отнюдь! — не согласился с ним Митя. — Ведь как ни посмотри, краденые вещи идут через Раисину тетку. Значит, надо поближе познакомиться с Раисой.
— Выходит, вы с Олегом совершенно зря там засветились, — жестко произнес Костя. — Фотография — пустой номер. А вам туда больше нельзя соваться. Мне и девчонкам — тоже! Как же быть?
— Может, я? — робко предложила Люда.
— У тебя опыта нет! — отрезал Костя. — Одна надежда на Валерку.
Валерка Уваров — младший сын дедушкиного друга, доктора Уварова, знаменитого офтальмолога. И еще наш сосед по даче. Он здорово помог нам в раскрытии двух дел.
— А что? Идея! — одобрил Олег. — Валерка парень талантливый, с выдумкой. Он сумеет к этим теткам подобраться. Вот только я знаю, что он болел. Давайте я сейчас же ему позвоню.
Но Валеркина мама, Светлана Матвеевна, сказала, что его нет дома, он с отцом поехал в больницу на обследование.
— Матильда, а Раиса сегодня опять к тебе собирается? — спросил Митя.
— Не знаю. Но вроде она с теткой уже помирилась. Та, конечно, ее выругала, но не так сильно, как Райка ожидала.
— Да уж, не зря говорят, ворованное добро впрок не идет, — заметил Митя.
— Если бы! Погляди вокруг, сколько на ворованном добре разбогатело, — откликнулась Мотька. — Я только не знаю, как мне теперь с выдуманным братом быть. Эта дурища втюрилась в него заочно. Я вот Аське уже говорила, она вчера принесла в подарок брату Севе думку, сама вышивала. Я ее спрашиваю, на кой ему думка? А она и говорит: пускай он ее в рейс с собой берет и обо мне думает! Видали?!
— Да, тяжелый случай, — хмыкнул Костя.
— А вы представляете, какая у нее жизнь, если она заочно в кого-то влюбляется? Мне ее ужас как жалко, — сказала я.
— Чепуха! Провинциальные девицы всю дорогу заочно влюбляются в солдатушек, бравых ребятушек, в заключенных и мало ли еще в кого! А тут шофер-дальнобойщик, красота! — горько усмехнулся Митя. — Но, в общем-то, ее действительно жалко.
— Ребята, это все сантименты, — заявил Олег. — А нам надо разработать план действий!
— Только действовать некому! Все умудрились засветиться, как нарочно! И я, дурак, первый начал, — каялся Костя.
— Но ты с ней так быстро познакомился, — вспомнила я. — Может, тебе опять к ней подкатиться?
— Ничего не выйдет! — решительно прервала меня Матильда. — Она теперь будет Всеволода ждать. Сегодня собиралась в парикмахерскую. А ты кто для нее? Зеленый парнишка, разве тебя с дальнобойщиком сравнишь!
— Да может мне кто-нибудь сказать, что это за дальнобойщик такой? Разве у Мотьки есть брат? — не выдержала Люда.
Пришлось ей все рассказать.
— Ну и фантазия у вас! Не соскучишься!
Вдруг раздался звонок домофона.
— Кого еще черт несет, — проворчала Мотька и сняла трубку. — Кто? Рая? Давай поднимайся!
— Я линяю! — крикнул Костя и выскочил за дверь.
— Да, теперь ты от нее не отвяжешься! — заметил Олег.
— Вы все тоже валите отсюда! — распорядилась Мотька. — Незачем ей вас видеть! А ты, Аська, останься!
Ребята выбежали на площадку. Слышно было, что у лифта они столкнулись с Раисой, но, в конце концов, на площадке шесть квартир.
— Рай, ты чего? — спросила Мотька, увидав, что Раиса явилась в черных очках.
— Ой, девчонки, я больше не могу! — Она сняла очки, и под правым глазом мы обнаружили здоровенный синяк.
— Рай, кто это тебя? — содрогнулась я.
— Тетка! Кто же еще!
— За что?
— Все за то же, за этого цыганенка клятого!
— Но ведь она же вроде тебя простила? — напомнила ей Мотька.
— Вроде Володи! Она-то вроде простила, а вот те, кто ей это все дает…
— А кто, кто ей это дает? — закричала я.
Мотька незаметно для Раисы покрутила пальцем у виска. Но Раиса ничего не заподозрила.
— Девчонки, если б вы знали, как я все это ненавижу! И боюсь до смерти… — Она всхлипнула. — И тебе, Мотя, не советую! Забудь, что я тебе плела, чепуха все это… А на самом деле страшно и еще противно… Тетка моя в тюрьме сидела, давно, правда…
— А за что? — тихо спросила Мотька.
— За растрату! У ней мужик был, моложе ее, он из нее вечно деньги тянул…
— А как же ее на работу в магазин взяли? — удивилась я.
— Да сейчас кого хошь возьмут!
— И что же, ей прямо в магазине краденое дают? — допытывалась я.
— Нет! Она мне не говорит, но я подозреваю…
Мы молчали.
— У нее подружка есть, они в тюрьме познакомились… Она воровка была… Тетя Люба говорила, что теперь она завязала с этим делом, работает в метро кассиршей и все у нее в ажуре. Но я не верю, она такая… Тетка один раз по пьяни проговорилась, что она ее на какое-то дело подбивала, но тетя Люба не согласилась…
— А на какой станции метро она работает? — вырвалось у меня.
— Тебе-то зачем? — удивилась Рая.
— Да ни за чем, просто так спросила.
— А… Она в метро «Октябрьское Поле» работает.
— Так ты думаешь, она ворует и краденое через твою тетку сбывает? — поинтересовалась Мотька.
— Имею такое подозрение. Но это все ерунда, мне за сестренку очень боязно. Эта Эльвира, ее Эльвирой звать, к Танюшке подбирается. Не дай бог научит воровать, тогда пиши пропало! Тетка вроде не хочет, она, по-моему, и краденым из-под палки торгует, но эта Эльвира чем-то ее запугала. Может, знает про нее что-то… В общем, одна надежда у меня на твоего Всеволода…
— Рай! Да ты что? — всплеснула руками Мотька.
А у меня от жалости заныло сердце.
— Ну, можно же хоть помечтать! А вдруг…
— Рай, я же тебе говорила, у него есть девушка… — пролепетала Мотька.
— Ну и что? А вдруг она ему разонравится?
— Рай, он же не принц, а просто шоферюга! — напомнила Мотька.
— А вы кино «Красотка» видали?
— Видали. Так то кино… — попыталась я образумить бедолагу. — И потом Джулия Робертс…
— Я понимаю, что я не эта Джулия, прикид не тот… Но и Сева твой тоже не миллионер, а, сама же говоришь, шоферюга!
Ничего не скажешь, логика железная!
— Рай, а если бы вдруг твою тетку опять посадили, ты бы очень расстроилась?
— Не знаю… нет, наверное… Ой, что я говорю! Я бы на седьмом небе была. Подумайте, девчонки, я бы сама себе хозяйкой стала, я в палатке неплохо зашибаю, мне бы с Танюшкой хватило! Да я бы день и ночь работала… Я же учиться хотела, в техникум собиралась поступить, но тетка не дала, сказала, что она двоих волочь не в силах… Я бы ей передачи в тюрьму носила… Но жить хотела бы одна! Ой, как хотела бы… Нехорошо, конечно, так говорить, но я вам как на духу. А чего зря языком молоть, кому сейчас дело до каких-то воровок! Я же ведь не пойду сама на родную тетку доносить… Ой, Моть, у тебя поесть ничего нету?
— Ты голодная? Я сейчас! — засуетилась Мотька. — Ась, помоги мне!
Я выскочила за ней на кухню.
— Надо срочно найти эту Эльвиру! — зашептала она. — Беги домой, найди кого-нибудь из ребят и сообщи — Эльвира, кассирша на станции «Октябрьское Поле». Время нельзя терять!
— Ты думаешь, Эльвира одна из них?
— Вряд ли! Она…
— Девчонки, вы чего тут? — явилась на кухню Рая. — Мне там одной скучно.
— Да нет, я просто сказала Мотьке, что мне домой пора.
— Ну как материн хахаль, все ходит? — полюбопытствовала Рая.
— Ходит, куда денется! — буркнула я. Ни фига себе, сколько вымышленных персонажей в этой истории! — Ладно, я пойду!
— Пока, Асюта!
— Пока, Рая! Пока, Матильда!
— Пока! — отозвалась Мотька, разливавшая по тарелкам очередной суп. — Супчику не хочешь?
— Нет, мне пора!

Глава XIV Вот что значит мировая слава!

В субботу утром раздался звонок из Лиссабона.
— Аська, солнышко, здравствуй! — услыхала я родной голос.
— Дед! Как хорошо, что ты позвонил! Поздравляю тебя!
— Вот! Я затем и звоню! Хочу выслушать все поздравления от близких! Как ты, ребенок?
— Хорошо! Все в порядке, дед! А как ты?
— Вчера пел «Бориса», театр чуть не обвалился. Сумасшедший успех!
— Поздравляю! Дед, когда приедешь?
— Точно еще не знаю, но может случиться, дней через десять на недельку к вам заглянем! Мама дома?
— Нет, она в полдевятого на съемки умчалась.
— Тогда Липочку позови. До свиданья, ребенок!
— Пока, дед! Приезжай. Тетя Липа! Вас к телефону!
Тетя Липа тоже поздравляла деда, желала ему всяческих успехов. А положив трубку, тяжело вздохнула:
— Ох, как у меня на душе неуютно… Врать пришлось, не люблю я этого…
— Да что вы соврали-то?
— Что все у нас в порядке!
Часов в десять принесли первую порцию телеграмм. Расписавшись, тетя Липа проворчала:
— И это же не круглая дата! Смотри, с утра уже восемь телеграмм.
— От кого? — поинтересовалась я.
— Сейчас поглядим. От каких-то все незнакомых, ага, это от папы твоего!
— Ой, дайте сюда скорее!
— Прочти вслух, что папа пишет!
— «Поздравляю дорогого тестя, желаю всех благ ему, его дочери, внучке, жене, а главное, Липочке. Обнимаю всех сразу, задерживаюсь еще две недели. Ваш Юра».
— Ишь, хитрец, главное Липочке, — польщенно улыбнулась тетя Липа.
— Почему хитрец? Он же знает, что без вас наша семья пропала бы.
— Ну уж и пропала бы!
Тут снова позвонили в дверь. Я бросилась открывать. На пороге стояла немолодая женщина с большим букетом хризантем.
— Здравствуйте!
— О! Старая знакомая! — воскликнула тетя Липа. — Давненько вас не видно! Заходите, голубушка, заходите!
Странно. Обычно тетя Липа не очень-то привечает поклонниц. Хотя да, ведь она надеется что-то у них выведать.
— Да нет, неудобно, — испугалась женщина. — Я только цветы…
— Ничего, ничего, дома-то только мы с Асенькой, зайдите, чайку попейте или, может, кофе?
Женщина вконец растерялась. Но потом все-таки решилась и вошла.
— Спасибо! Я не ожидала…
— Снимайте плащ. Ася, помоги!
Я помогла женщине снять плащ, взяла у нее букет и пошла искать для него подходящую вазу. Мама всегда сердится, если цветы ставят кое-как. А тетя Липа тем временем провела гостью в кухню.
— Вы уж не обессудьте, что принимаю вас на кухне.
— Что вы, что вы!
— Так вам чаю или кофе?
— Если можно, кофе!
— Пожалуйста! Пейте на здоровье и вот берите кекс, сама пекла.
Женщина молча пила кофе. Ей, видно, было не по себе.
— А где сейчас Игорь Васильевич? — откашлявшись, спросила она.
— В Лиссабоне, только что звонил. Вчера пел «Бориса». Успех бешеный! Ася, а ты почему не идешь? Ты же не завтракала!
— Я сейчас! Только цветы поставлю.
— Ася, а ты в каком классе учишься? — спросила женщина.
— В девятом.
На этом разговор опять оборвался. Наконец тетя Липа решилась.
— А знаете, что у нас стряслось-то?
— Нет, а что?
— Обокрали нас!
— Да что вы говорите! — испуганно воскликнула женщина. — Здесь?
— Нет, на даче.
— И много украли?
— Все фотографии и портреты Игорь Васильича и все его вещи. Больше ничего не тронули.
— Господи, кто же на такое пошел?
— Вот и я тоже в толк не возьму, кому это надо! А вам ничего в голову не приходит?
— Мне? — испугалась женщина. — При чем тут я?
— Да вы-то, понятное дело, ни при чем, вы женщина солидная, а может, что-то слыхали, может, у кого-то фотографии редкие появились?
— Вы имеете в виду поклонниц Игоря Васильевича?
— Ну да!
— Но я вообще-то с ними не очень знакома, я сама по себе…
Тут в дверь опять позвонили.
— Ну, началось! — вздохнула тетя Липа. — Сиди, Ася, я сама открою.
— О! Кого я вижу! — услыхали мы восклицание тети Липы. — Прошу, прошу, проходите! Нет, Игоря Васильевича нету, он в Лиссабоне. Вчера пел «Бориса». Спасибо. Нет уж, вы пройдите, вас сам бог послал.
И тут в кухню вошли тетя Липа и… Николай Николаевич! Он смущенно улыбался.
— Николай Николаевич! — обрадовалась я.
— Здравствуй, Асенька!
Николай Николаевич Шадрин в прошлом капитан милиции, а ныне студент консерватории. Мы познакомились с ним на нашем первом деле, и он попросил, чтобы дедушка его прослушал. В результате этого прослушивания Николай Николаевич круто переменил жизнь.
— Как учеба, Николай Николаевич?
— Спасибо, но я ведь только начал… Трудно, очень трудно пока.
— Поначалу всем трудно, вы уж мне поверьте, — успокоила его тетя Липа.
— Вы тоже певец? — робко осведомилась женщина.
— В перспективе.
— Не скромничайте, если уж вас Игорь Васильевич рекомендовал, значит, есть у вас талант. Он у нас такой строгий в этом деле.
От слов тети Липы Николай Николаевич расцвел и с наслаждением принялся за кекс.
— Николай Николаевич, у меня к вам дело, — не выдержала наконец тетя Липа.
— Дело? — удивился Николай Николаевич. — У вас?
— У меня. Обокрали нас, Николай Николаевич!
— Когда?
— Точно не знаю, а обнаружили в понедельник.
— В милицию заявили?
— Нет!
— Но почему?
— Понимаете, эта кража не совсем обычная. У нас с дачи унесли все фотографии и портреты Игоря Васильича и все его носильные вещи.
— Ага! Понимаю! Поклонницы действовали, это наверняка, — догадался Николай Николаевич.
— То-то и оно! Что тут милиция сделает? А главное, я знаю, Игорь Васильевич не хотел бы, чтобы его поклонниц в тюрьму сажали.
— А вы знаете, — робко начала женщина, которую, как выяснилось, звали Елена Аркадьевна, — я сейчас вспомнила, что существует клуб поклонниц Потоцкого, сокращенно КПИП.
— КПИП? — засмеялся Николай Николаевич. — Значит, Клуб Поклонниц Игоря Потоцкого, так?
— Так! Может, вам к ним обратиться?
— А где их найти? Вряд ли у них есть офис, — встряла я.
— Конечно, нет, — улыбнулась женщина, — но думаю, не их ли это рук дело?
— Не может быть! — воскликнула тетя Липа. — Исключено! Сами подумайте, собираются поклонницы, которые его боготворят, и решают обокрасть любимого артиста? Да вы что!
— Тогда кому это нужно? — спросил Николай Николаевич.
— Думаю, это какая-нибудь баба психованная. Зачем, например, клубу старые джинсы и пижамы? — заявила тетя Липа. — Николай Николаевич, что вы-то думаете по этому поводу?
— Да как вам сказать… Если бы я был на месте преступления, видел бы замки…
— Замки были в полном порядке, а на месте преступления мы обнаружили одну штуку… Я сейчас!
Я бросилась к себе в комнату и достала из шкатулки пуговицу. С цветочком посередке.
— Вот, Николай Николаевич! Смотрите!
— Да, пуговка приметная, надо сказать! Елена Аркадьевна, а вы случаем не знаете, как попасть в этот клуб?
— Понятия не имею! Вот если бы сейчас концерт Игоря Васильевича предстоял или спектакль, так их возле концертной кассы отловить ничего бы не стоило, а так… Понятия не имею, где их искать. Хотя постойте… Я с вашего разрешения попробую позвонить одной моей приятельнице… Может, она знает.
Елена Аркадьевна стала набирать номер.
— Занято!
— Не беда. Пейте еще кофе! Кекс берите, — радушно предлагала тетя Липа.
Опять в дверь позвонили. Принесли еще десяток телеграмм.
— Вот, Николай Николаевич, когда-нибудь и вам будут присылать столько телеграмм.
— Да что вы, Олимпиада Андреевна! Где уж мне… — засмущался Николай Николаевич.
— А вот попомните мое слово! На вас судьба внимание обратила, а это много значит, — совершенно серьезно сказала тетя Липа.
— Судьба внимание обратила? — удивился Николай Николаевич.
— А как же? Зря, что ли, вы с Аськой зимой встретились? Если бы не эта встреча, еще неизвестно, поступили бы вы в консерваторию…
— Это точно! Я как узнал, кто Асин дедушка, сразу нахальства набрался. И попросился к Игорю Васильевичу на прослушивание.
— А я что говорю! Это судьба вас на правильную дорожку вывела!
— У вас какой голос? — поинтересовалась Елена Аркадьевна, продолжая нажимать на кнопки телефона.
— Лирический тенор! — выпалила я.
— О! Скоро у вас тоже от поклонниц отбою не будет! Как споете Ленского… — улыбнулась она.
— Не надо, прошу вас, а то сглазите еще! — застенчиво проговорил Николай Николаевич.
Мы все засмеялись, Елена Аркадьевна поплевала через левое плечо, постучала по дереву. А потом явилась еще одна поклонница, с корзиной потрясающих груш.
— Из моего сада! — гордо сообщила она.
— Но дедушки нет в Москве!
— Ничего! Пусть! Мне приятно будет, если вы сами их съедите.
Тетя Липа пригласила на кухню и ее. Пока она наливала кофе новой гостье, Николай Николаевич стал прощаться.
— Спасибо вам, Олимпиада Андреевна! До свидания, Елена Аркадьевна! Я непременно займусь этим делом! Асенька, не проводишь меня до двери?
— С удовольствием!
Мы с ним вышли на площадку.
— Ася, признавайся, вы с Матильдой уже занялись этим делом?
— Нет, честное слово!
— Тогда сделаем так! У вас есть знакомая девочка, которой можно доверять?
— Есть, а что?
— Кто такая?
— Людка Кошелева. Да вы же ее знаете, а зачем она вам?
— Надо кого-то внедрить в этот клуб! Обязательно!
— А Матильда? Она смогла бы!
— Чудачка! Поклонницы наверняка ее тоже знают, так же как и тебя!
— Вообще-то да!
— Короче, если эта Елена Аркадьевна или еще кто выведут вас на клуб, запускайте туда Люду. И пусть она там покрутится и с чьих-то слов расскажет про кражу, словом, внесет смятение в ряды.
— И что? Что тогда?
— Есть у меня одно соображение, но я пока помолчу. Да, и вот еще что! Всем, кто к вам сегодня придет, непременно рассказывайте про кражу и про то, что этим делом занимается милиция. Поняла?
— Поняла!
— Ну и отлично! Будут новости — звони. Счастливо тебе! Большой привет Матильде.
— И вам счастливо!
Вернувшись на кухню, я услыхала, как тетя Липа рассказывает новой гостье о краже, а та громко ахает и хватается за сердце. Потом она потребовала, чтобы я съела ее грушу. Груша и в самом деле оказалась просто потрясающая, сочная, ароматная…
— Вот расскажешь деду, какие я ему груши посвятила!
— Как посвятили? — не поняла я.
— А это я новый сорт вывела — «Игорь Потоцкий» называется!
Не знаю, как я не рассмеялась! Груша «Игорь Потоцкий», это же надо выдумать! Выходит, я только что схряпала своего дедушку! Вы не хотите компот из «Игоря Потоцкого»? Съешьте, будьте любезны, ломтик «Игоря Потоцкого»!
Но тетя Липа страшно умилилась.
Вскоре явилась Мотька.
— Ну, что тут у вас? — с порога спросила она.
— Сейчас все тебе расскажу, только сперва ты должна съесть грушу.
— Какую грушу?
— Потрясную!
Я притащила грушу на тарелочке к себе в комнату.
— Вот, попробуй!
Мотька впилась зубами в грушу, сок потек по ее рукам и подбородку.
— Обалдеть, какая вкуснота! — с полным ртом проговорила она.
Когда с грушей было покончено, я спросила:
— А теперь имей в виду, ты только что сожрала дедушку!
— Какого дедушку? — ошалела Мотька.
— Моего.
— То есть? — Мотька вытаращила глаза.
— Сорт груш называется «Игорь Потоцкий», так что как ни крути, а одного Игоря Потоцкого ты слопала.
Мотька зашлась от хохота.
— Так, значит, кроме гладиолуса, теперь есть еще и груша!
— Ага!
Дело в том, что во Франции уже несколько лет назад был выведен сорт гладиолусов, который назвали «Игорь Потоцкий». Но почему-то никто над этим не смеялся.
— А я все жду, когда именем твоего деда какую-нибудь новую звезду назовут.
— Эк куда хватила!
— А что особенного? Я вот недавно слыхала, что какую-то звезду назвали в честь Нонны Мордюковой. А твой дед чем хуже? Ладно, выкладывай, что тут у вас делается.
Я рассказала ей про Николая Николаевича и про его идею запустить в клуб поклонниц Людку Кошелеву.
— А она справится? — усомнилась Мотька.
— Думаю, вполне.
— Нет. Не справится!
— Почему?
— Потому что ни ухом ни рылом в классической музыке не разбирается. Сроду в опере не была! Какая из нее поклонница! Это мое прямое дело! И пойду туда только я!
— Но ведь тебя они знают!
— Ни фига! Они видали меня всегда рядом с тобой! Все внимание было направлено на тебя, ты же внучка! При тебе они меня, конечно, опознают, а в одиночку — ни в жисть!
— Матильда, а ты психолог!
— От психолога слышу! Аська, я больше всего на свете хочу найти вещи Игоря Васильевича! Больше всего на свете! Так я хоть на сотую долю смогу отблагодарить за все, что он для меня сделал! — патетически воскликнула Матильда. — Как ты думаешь, получится у меня?
— А почему бы нет! Мы куда более сложные дела решали! Кстати, ты с Раисой больше не общалась?
— Нет! А надо?
— Вообще-то отчество и фамилия Эльвиры нам бы не помешали, а еще лучше и адресок узнать!
— Попробую, но давить на нее нельзя! Лучше всего опять ее разговорить.
— Ты хочешь сказать, подпоить?
— Да нет, просто поговорить по душам. Правда, тут этот Всеволод окаянный опять возникает, кошмар какой-то! Что я на той неделе делать стану? Она же с меня не слезет!
— Подумаешь! Скажешь, что он в рейсе задержался, в аварию попал.
— Да ты что! Она же, чего доброго, помчится его искать!
— Куда? Куда она помчится? Ты же, надо полагать, адрес ей не скажешь? — засмеялась я.
— Надо полагать, не скажу! — засмеялась в ответ Мотька.
— Девчонки! — заглянула к нам тетя Липа. — Вы чего тут расселись? Не слышите, телефон трезвонит, в дверь все время кто-то звонит, мне не разорваться! Возьмите на себя хоть телефон!
— Ой, простите! Тетя Липочка, мы сейчас! — закричали мы с Мотькой.
Действительно, телефон как с цепи сорвался. Все хотели поздравить дедушку. Я как попугай всем твердила одно и то же: деда нет в Москве, он в Лиссабоне, вчера пел «Бориса», имел оглушительный успех. Тетя Липа то и дело открывала двери, кого-то впускала, кого-то выслушивала в передней, принимала цветы и подарки.
— Да, вот что значит мировая слава! — с придыханием шепнула Мотька. — Человек за тридевять земель, а ему все равно цветы несут!
Она то и дело бегала на кухню и докладывала мне, кто там сейчас сидит.
— Дядька какой-то, важный с виду! Две девчонки лет по восемнадцать! Слушай, какую корзину цветов принесли — обалдеть! Здоровущая! От посла Франции!
Часа через два у нас уже раскалывалась голова. Интересно, как тетя Липа это выносит? Потом пришел Митя с изящным букетом от своей мамы.
— Мне старушки на лавочке сказали, что к вам с утра сегодня народ валом валит.
— Не говори, просто дурдом!
— Ась, а там груши еще остались? — подмигнула мне Матильда.
— Конечно! Тетя Липа их припрятала, говорит, больно хороши, оставим для своих. А Митька свой!
И я пошутила над Митей так же, как и над Мотькой, — когда он с наслаждением съел грушу, я сообщила ему, что он только что слопал Игоря Потоцкого. И опять мы чуть не померли со смеху.
— Ладно, девочки, смех смехом, а я ведь расспросил маму, не знает ли она каких-нибудь сумасшедших поклонниц.
— Ну и как? — вырвалось у меня.
— Мама говорит, что в лицо она некоторых знает, просто по концертам, и есть среди них совсем полоумные, но ни фамилий, ни адресов… увы.
— Вот так все! А сегодня нам сказали, что есть Клуб Поклонниц Игоря Потоцкого, сокращенно КПИП, — сообщила я. — И мы решили, что надо кого-то туда внедрить!
— Не кого-то, а меня! — отрезала Мотька.
— А может, лучше Валерку? — предложил Митя.
Мы с Мотькой прыснули.
— Голова! Где ты видел четырнадцатилетнего мальчишку, поклонника оперного певца? Так не бывает!
— Почему?
— Почему, не знаю, но не бывает! — твердо заявила Мотька.
— Что ж, вам виднее, — улыбнулся Митя.
В комнату вошла тетя Липа.
— Молодежь, вы с голоду не помираете? Нет? Ну и славно, а то я уже едва на ногах держусь, три кекса им скормила.
— Олимпиада Андреевна, а удалось что-нибудь узнать? — спросил Митя.
— Узнать? Ну, во-первых, мы узнали про существование клуба…
— КПИП?
— Вот именно! — засмеялась тетя Липа. — Надо же такое придумать! Я и сама когда-то в полоумных поклонницах ходила, но до такого мы не додумались! Но зато я всем приходящим про кражу рассказывала. Может, дойдет до воровки…
— И что? — поинтересовалась Мотька.
— Скорее уж до мамы дойдет, — заметила я.
— Ой! — воскликнула тетя Липа. — Я об этом не подумала! А ты что ж меня не предупредила? Слышала же, как я болтаю! Дуреха!
— Мне это только сейчас в голову пришло, — призналась я.
— Ладно, что сделано, то сделано! А вдруг у этой полоумной воровки совесть взыграет?
— Ждите-дожидайтесь! — сказала Мотька. — Скорее рак на горе свистнет.
— Ох, грехи наши тяжкие! — вздохнула тетя Липа. — Ребятки, я пойду полежу, а если еще кто явится, вы уж на себя возьмите.
— Хорошо, но нам тоже про кражу рассказывать?
— На ваше усмотрение. Я думаю, вся Москва уже об этом гудит. Проголодаетесь, пошуруйте в холодильнике! И вот деньги, разносчице телеграмм отдайте, а то она, бедняга, целый день сюда таскается.
Тетя Липа ушла. Минут через пять раздался звонок. Я пошла открывать.
— Здравствуйте! — На пороге стояла женщина лет сорока, с букетиком дубков в руках. — Вы разрешите?
— Да, пожалуйста, вы к кому?
— Я бы хотела передать… вот, цветы и еще… я бы хотела прочитать оду…
— Оду? — переспросила я.
— Да, я написала оду и посвятила ее великому певцу…
— Хорошо, только извините, если мы примем вас на кухне… — залепетала я.
— Это неважно! Но вы обещаете отдать мою оду господину Потоцкому?
— Конечно! Проходите, пожалуйста! Матильда, Митя! — позвала я. Одной мне слушать оду, даже в честь дедушки, не хотелось.
— А вы кто? — спросила женщина.
— Я? Внучка. А вот это мои друзья. Познакомьтесь, это Матильда, Митя, а это…
— Ангелина.
— Очень приятно.
Ангелина уселась за стол.
— Может, вы хотите чаю или кофе? — спросила я.
— Нет, мне не до чаю! Это самый верный способ отвлечь человека.
— Отвлечь? — не поняла я.
— Какой чай, когда предстоит творческий процесс?
Час от часу не легче! Или она еще только собирается писать оду на наших глазах? Я промолчала. Ангелина полезла в сумку и вытащила оттуда красивый кожаный бювар.
— Вот моя ода! Прочитайте вслух, а потом положите это на рояль. Пусть когда он приедет, то сразу увидит…
Я послушно раскрыла бювар. В него был вложен лист плотной шелковистой бумаги, на котором каллиграфическим почерком были выведены стихи, окруженные еще и виньетками. Красота!
— Читайте, что же вы! — хриплым от волнения голосом потребовала Ангелина.
Вокальный гений, любимец природы! Тебе поклоняются все народы! Тебе нет равных Средь прочих славных! Твой голос миру Ласкает слух В великом теле Великий дух!
На последних словах Митька выскочил из комнаты, Матильда сидела открыв рот, а я с величайшим трудом сдерживала хохот. Вот это ода! Ангелина же светилась счастьем.
— Ну как? — гордо осведомилась она.
— Замечательно! — откашлявшись, проговорила я.
— Вам тоже кажется, что это удача?
— Безусловно!
— И обратите внимание, какие чистые рифмы! Может, и не очень оригинальные, но безупречные!
— Неужто это вы сами написали? — с серьезной миной спросила Мотька.
— Разумеется! Эти стихи пришли во сне!
— И часто это с вами бывает? — поинтересовалась Мотька.
— Увы, не часто! Но третьего дня я увидела по телевизору запись с концерта в Будапеште и была так взволнована… А ночью пришли стихи!
— Может, вы сами что-нибудь прочтете? — предложила Мотька, а я за спиной Ангелины показала ей кулак.
— С удовольствием!
Тут на кухню вернулся Митя.
— Извините меня, — с изысканной вежливостью обратился он к Ангелине. — У меня кашель, и я боялся помешать…
— Ничего страшного. Так вот, это четверостишие посвящено вашему деду:

   Высокий, стройный и красивый,
   Своим талантищем счастливый,
   На сцене ты царишь, как бог,
   И все мы ниц у твоих ног!

Да, повезло деду! Представив выражение его лица при чтении таких стихов, я чуть не рассмеялась.
— Восторг! — прочувственно сказала Матильда.
— Вам правда нравится? Тогда у меня есть еще:

   В пустоте обычных буден
   Слышу голос твой в волнах.
   Никакой мне труд не труден,
   Если ты со мною, ах!

Тут уж я не выдержала, отвернулась и бочком, бочком выкатилась из кухни. Пусть Мотька с Митькой сами отдуваются, а я больше не могу. Отсмеявшись, я вернулась на кухню. И услыхала.
— Вы на меня не обидитесь? — осторожно спросил Митя. — Но я не очень понял: почему голос в волнах? Он что, тонет?
— Но это же совершенно ясно — в волнах радио!
— Ой, а я не сообразил!
Матильда сидела у стеночки, и, чтобы выйти из-за стола, ей понадобилось бы побеспокоить Ангелину. А та, похоже, прочно засела. Пусть себе сидит, только бы стихов больше не читала!
— А вот послушайте еще!
— Простите великодушно! — начал Митя. — Но не надо много стихов. В массе они хуже воспринимаются.
— Пожалуй, вы правы!
И тут раздался звонок в дверь, громкий, настойчивый! Я бросилась открывать. За дверью никого не было, только стояли две большущие сумки.
— Митя! — позвала я.
Он тут же примчался.
— Что это?
— Не знаю, тут нет никого! Позвонили и оставили! А вдруг тут бомба?
— Да, лучше не трогать!
— А что же делать?
— Ребятки, что здесь у вас? — подоспела тетя Липа.
— Вот, кто-то принес… — растерянно доложила я.
Тетя Липа вышла на площадку, оглядела сумки и вдруг всплеснула руками.
— Господи! Не может быть! — и она собралась открыть одну из сумок.
— Нет, тетя Липа, не надо! — завопила я. — А вдруг там бомба?
— Да какая бомба? — отмахнулась от меня тетя Липа. — Вон видишь, шарфик Игорь Васильича торчит!
И тетя Липа рванула «молнию». Из туго набитой сумки вывалились дедовы шмотки. Тогда я быстро открыла вторую сумку — она была полна каких-то папок, а сверху лежала широкая бумажная лента, на которой крупными красивыми буквами было выведено:

ПРОПАДИТЕ ВЫ ПРОПАДОМ!

Ах, как ликовала тетя Липа! Она тщательно проверила, все ли на месте.
— Кажется, все. И портрет, и рисунки, и скульптурка, все тут. Слава тебе, господи!
Мотька прыгала от радости.
— Тетя Липочка, это был правильный ход — рассказывать всем подряд про кражу и про милицию! Ура!
Зазвонил телефон. Я подошла. Мама.
— Аська, мне тут сказали, что нас кто-то обокрал? Что это значит?
— Чепуха, мамуля! Слухи! Никто нас не обокрал!
— Ты уверена?
— Конечно!
— Вот люди! Чего только не выдумают! Ладно, целую! Да, дед не звонил?
— Звонил, и от папы телеграмма пришла, он еще задерживается.
— Я знаю. Что дед сказал?
— Возможно, дней через десять на недельку приедет, всем привет передавал!
— Отлично! Все, Аська, я бегу! Пока!
На шум из кухни вышла застеснявшаяся вдруг Ангелина.
— Знаете, я пойду! Я и так засиделась.
— А у нас радость-то какая! — воскликнула тетя Липа. — Все краденое нам вернули! — И она вкратце рассказала Ангелине всю историю, не забыв упомянуть и Николая Николаевича, рекомендованного дедом в консерваторию.
— Ах, какой человек! — вскричала Ангелина и вдруг закрыла глаза, сплела руки на груди и, как-то странно завывая, начала:

   Ты юношей благословляешь,
   А юных дев ты вдохновляешь!
   Тебя нечистые боятся
   И даже воры устыдятся!

«Да, тяжелый случай», — подумала я.

Глава XVI Записка

Олег был прав, Ирина Олеговна немедленно согласилась.
— Все это очень хорошо, но с чего вы взяли, что они непременно сюда явятся? — все-таки спросила она. — И потом, у них наверняка есть какая-то агентура. Откуда иначе им знать, где живет одинокая или почти одинокая бабка? Представьте себе, они узнали адрес, на всякий случай зашлют сюда кого-нибудь, порасспросят во дворе и выяснят, что тут живет вовсе не развалина-бабуся, а вполне еще крепкая женщина, к тому же не со слабой внучкой, а с внуком, здоровенным парнем. Скорее всего, именно так и будет.
— Да, — задумалась я, — наверное, вы правы. Что же делать?
— Надо кому-то все время дежурить во дворе, и если кто-то начнет расспрашивать… Да нет, глупости, это невозможно… — сам себя перебил Олег.
— Постойте, — вмешалась Матильда, — конечно, у них есть агентура, она добывает им сведения о старушках, все верно, но… — Мотька подняла вверх указательный палец. — Но… В данном случае сведения и адрес попали к ним как бы случайно. Живут, дескать, на Фрунзенской набережной бабушка и внучка… Зачем, спрашивается, засылать агентуру? И так все ясно. Они же воровки-любительницы! Взять хотя бы этого крокодильчика! Ведь какая примета, а этой толстой дуре даже в голову не вскакивает, что ее по крокодилу опознать ничего не стоит!
— Матильда, умница! — воскликнула Ирина Олеговна. — Это вполне вероятно! Что ж, будем поджидать гостей!
— А если они почему-либо не явятся? — сказал Олег. — Такое тоже вполне возможно. Поэтому нам нельзя сидеть сложа руки и ждать — придут, не придут.
— А что ты предлагаешь? — спросила я.
— Предлагаю для начала последить за этой крокодилой.
— По улицам ходила плохая крокодила, она, она ворюгою была! — пропела Мотька.
— Вот именно! Хорошо бы и Элечку найти! И вообще всех четверых обнаружить, чтобы не надеяться на авось! — горячился Олег.
— Тогда так, завтра воскресенье, — начала я. — Будем с самого утра следить за квартирой Крокодилы. По очереди!
— Нет, вам с Мотькой нельзя туда! — вмешалась Ирина Олеговна.
— Бабуля, ты, как всегда, права! — поддержал ее Олег. — Вызовем Валерку, Костю с Митей, неужто мы вчетвером ее не выследим?
— На худой конец и я могу подключиться! — сказала Ирина Олеговна.
Мы вытаращили глаза.
— Вы?
— А что тут такого? У меня же есть своя машина…
— Ага, поедете следить за ней на «мерсе»! — рассмеялась Мотька.
— Зачем? Я себе для Москвы «Фольксваген» купила! Сейчас здесь на него никто внимания не обратит.
— Бабуля, ты у меня, конечно, классная бабка, но в данном случае тебе тоже не стоит там светиться. А вдруг они все-таки к нам пожалуют?
— Жалко! — вздохнула Ирина Олеговна. — А то бы я с удовольствием.
— Давайте сейчас, пока еще не очень поздно, позвоним Косте и Мите, — предложил Олег.
— И Валерке, — напомнила Мотька.
— А нам с Матильдой что завтра делать? — спросила я.
— Хорошо бы как-нибудь раздобыть адрес Элечки.
— Ой, Аська! — закричала Матильда. — А там на кассе не было таблички «Вас обслуживает кассир такой-то»?
— Не помню, я, во всяком случае, не заметила, — растерялась я.
— Завтра мы с тобой с утра пораньше туда съездим и поглядим, раз они нас на слежку не берут.
— А в самом деле, как просто! — засмеялась Ирина Олеговна. — Мы с Олежкой в метро почти не бываем, вот и не пришло в голову. А кстати, что мне делать, если они все-таки явятся? Надо разработать линию поведения. Ну притворюсь я немощной старухой, а дальше что?
— Во-первых, заприте ценные вещи и все комнаты, принимайте их на кухне! — затараторила Матильда.
— Хорошо, этим я могу только предотвратить кражу, но у нас же совсем другие задачи! — задумчиво проговорила Ирина Олеговна. — Мы же хотим их поймать, что называется, с поличным! На месте преступления! Значит, надо будет связаться с милицией!
— Да, но только на последнем этапе! — закричал Олег.
— Разумеется, — согласилась Ирина Олеговна. — Вот если бы знать, когда они пожалуют… — мечтательно заметила она.
— Увы, увы! — засмеялся Олег. — Боюсь, они не станут нас извещать заранее.
— Но и откладывать это дело в долгий ящик, я думаю, тоже не будут, — вспомнила я про звонок Крокодилы Эльвире. — Погодите, они же наверняка придут в будний день, в первой половине дня, когда внучка в школе!
— Умница! — похвалила меня Ирина Олеговна. — Значит, с понедельника я буду часов до трех сидеть дома. Отлично! А уж как связаться с милицией, я придумаю!
— Бабуля, без самодеятельности! — предостерег ее Олег. — А то ты нам всю обедню можешь испортить.
— Я? Испорчу вам обедню? — притворно возмутилась Ирина Олеговна. — Никогда!
Мы созвонились с Митей и Костей. Валерки дома на было, у них вообще никто не отвечал, и мы решили, что они на даче.
— Ничего, втроем управимся! — сказал Олег. — Ладно, девчонки, пошли, я вас отвезу.
По дороге он вдруг сказал:
— А знаете, девчонки, что-то странное есть в этом деле. Воры ведь обычно не работают.
— Ну и что? — не поняла я.
— Тетка Раисы работает бухгалтером…
— Но она же не воровка, она растратчица! — закричала Матильда.
— Погоди, Мотенька, — ласково перебил ее Олег, — дай мне сказать. Главная у них, судя по Райкиным словам, Эльвира, она воровка, это уж точно, а работает кассиршей в метро. Вам это не странно?
— А если она завязала? — высказалась Мотька.
— Но метро — это же государственное предприятие, не частная лавочка, где возьмут на работу какого угодно бандита. Там, надо полагать, проверяют документы служащих и уж на работу, связанную с деньгами, определенно не возьмут бывшую воровку. Сами подумайте!
— Допустим, и что из этого следует? — спросила я.
— То, что она живет не под своей фамилией! И документы у нее чужие!
— Вполне возможно, — согласилась я. — Но что нам-то с этим делать?
— Не знаю. Но логики тут явно нет. С одной стороны, она воровка, причем действующая, а с другой стороны — работает, да еще связана с деньгами.
— А по-моему, вполне логично! — заметила Матильда. — Она уже сидела, сидеть снова ей неохота, вот она для отвода глаз и работает. Можете быть уверены, на работе у нее ни одна копейка не пропадет! Жалко, Раиса заболела, можно было бы ее еще порасспросить.
— Матильда, идея! Давай завтра навестим ее! Купим ей фруктов и заявимся с визитом, а? Может, еще что-нибудь узнаем!
— Правильно! Классная идея! — одобрил Олег. — Прямо с утра и поезжайте!
Утром я набрала на балконе яблок из нашего сада.
— Куда это? — спросила тетя Липа.
— Мы с Мотькой идем навестить одну девочку из класса, она заболела.
— Надеюсь, не гриппом? — строго спросила тетя Липа.
— Нет, у нее воспаление легких! Это не заразно!
— Тогда возьми еще антоновки! С ней чай пить хорошо!
В десять мы с Мотькой встретились у метро.
— А не рано мы едем? — засомневалась я.
— Ничего не рано! Что ж, нам на Раиску весь день тратить? — не согласилась со мной Мотька.
— А если тетка спросит, почему по телефону не позвонили?
— А мы телефона не знаем!
— Это странно! Подружки все-таки… — продолжала сомневаться я.
— Да ладно тебе, может, никто и не удивится!
— Будем надеяться!
Мы добрались до Раискиного дома, поднялись на второй этаж, позвонили.
— Кто там? — раздался голос Танюшки.
— Тань, открой, мы к Рае! — громко сказала Мотька.
Дверь распахнулась.
— Привет! — хором сказали мы.
— Привет! Заходите!
— Тань, кто там? — донесся до нас хриплый голос Раисы.
— Подружки твои пришли!
— Ой, девчонки! — обрадовалась Раиса.
— Как здоровье? — поинтересовалась я.
— Сегодня уже получше!
— Температура есть? — осведомилась Мотька.
— Да, пока держится, тридцать восемь! Ой, спасибо вам, девочки, что довезли! Все ж таки дома болеть лучше!
— Рай, мы вот тебе яблочек принесли, а вот еще бананы и апельсины! — выкладывала я из сумки купленные по дороге фрукты.
— Господи, зачем? — смутилась Рая.
— Тебе сейчас витамины нужны. — И тут я заметила, что у Раисы глаза полны слез.
— Какие вы, девчонки, душевные…
— Рай, а можно, пока твои подружки здесь, я пойду погуляю? — спросила Танюшка.
— Мы вообще-то ненадолго, — заметила Мотька.
— Ну, полчасика-то посидите? Ну, пожалуйста, Рай! — канючила Танька.
— Ладно, иди! — разрешила Рая. — Только на полчаса!
Танька умчалась.
— Рай, а тетя Люба где? — спросила Мотька.
— Не знаю, куда ее нынче понесло, воскресенье ведь… А она с вами нормально разговаривала вчера, не орала?
— Нет, что ты, даже чаем напоила!
— Чего это с ней? — удивилась Рая.
— Ну, вообще-то не она нас чаем поила, а подруга ее.
— Какая подруга? — насторожилась Рая.
— Светлана Георгиевна, полная такая, — объяснила Мотька. — Неплохая, кстати, тетка!
— Неплохая! — шмыгнула носом Райка. — Все они неплохие… С виду.
— А что? — как бы между прочим спросила я.
— Да ну их… говорить неохота. Моть, скажи, а…
— Не приехал!
— Кто?
— Ты ж хотела спросить, не приехал ли Всеволод, да?
— Ага! — засмеялась Рая. — Достала я тебя?
— Это точно! — призналась Мотька.
— Рай, может, тебе чаю сделать? — предложила я.
— Нет, чаю не надо! Ты лучше возьми в холодильнике банку с протертой клюквой и наведи мне водички побольше!
Я отправилась на кухню, «навела» большую кружку воды с клюквой, и вдруг взгляд мой упал на бумажку, валявшуюся под столом. Я ее подняла. На бумажке крупным почерком были написаны какие-то буквы и цифры. Л.Б. 5/1 — 321, Д.п. 7—16 и т. д. всего шестнадцать записей. Последняя запись привела меня в полный восторг! Ф.н. 44–47. Фрунзенская набережная! Адрес Олега! Значит, это записка Крокодилы! Надо все срочно переписать, пока она не хватилась! Я быстро отнесла Рае питье и помчалась в уборную, где переписала все до последней буковки на клочок туалетной бумаги, ничего другого мне под руку не попалось. А потом отнесла Крокодилину записку на прежнее место. Да, не зря мы приехали к Рае! И вдруг меня буквально пронзила мысль — если мы поймаем и сдадим милиции этих теток, то они немедленно потянут за собой не только Раину тетку, но и саму Раю! Она ведь торговала краденым! Какой ужас! Меня буквально затрясло. Нет, нельзя, чтобы Рая села в тюрьму! Она же погибнет! И с кем останется десятилетняя Танюшка?
— Ась, ты где запропастилась? — донесся до меня голос Мотьки.
— Иду!
Я вошла в комнату.
— Мотька, нам пора!
— Ой, правда! — спохватилась Мотька.
— Девчонки, посидите еще, пока Танюшка не вернется, — взмолилась Рая.
Господи, что же с нею будет? Допустим, я смогу уговорить ребят бросить это дело… Но в конце концов рано или поздно милиция найдет этих баб, и тогда… Но до тех пор сколько же горя принесут они старым бедным людям… Как же быть? Надо подумать самой, никому ничего не говоря, решила я. А Мотьке? Мотьке можно. Она меня поймет.
Вскоре вернулась Танюшка, и мы собрались уходить.
— Ладно, Рая, выздоравливай!
— Моть, у меня к тебе просьба, — вспыхнув, проговорила Рая. — Ты скажи про меня Севе, ладно?
— О-о-о! — простонала Мотька. — Что мне ему сказать?
— Скажи, есть такая девушка, Рая Гущина, которая его заочно полюбила… и все.
— Ладно, скажу! — буркнула Мотька и незаметно показала мне кулак.
Когда мы вышли во двор, она сказала:
— Знаешь что, какое-то тухлое дело получается… Один этот братец выдуманный чего стоит… Ты пока ходила на кухню, она все меня пытала — расскажи про Севу, какой он? Представляешь?
— Матильда, а я вообще подумала — как нам быть со всем этим? Ведь если поймают этих теток, то Раиса загремит вместе с ними!
— Думаешь, мне это в голову не приходило? Надо что-то придумать, ведь, с другой стороны, сколько еще народу может от них пострадать, если их не схватить за руку!
— Эх, был бы сейчас в Москве дед! Он бы нам что-нибудь умное посоветовал!
— Это да! Но ведь его нет!
— Слушай, Мотька, я тут кое-что нашла… — И я показала ей бумагу с записями.
— Что такое? Ведь это же твой почерк!
— Ясный перец! Я переписала бумажку, которую нашла на кухне. Ее вчера эта Крокодила посеяла.
— Думаешь, шифр?
— Никакой это не шифр, просто сокращение. Адреса! Погляди в самом низу, это же адрес Олега! — сказала я.
— Ни фига себе! Действительно! Слушай, надо попытаться ее расшифровать, тогда мы могли бы предотвратить кражи!
— Но мы же не знаем, может, половина тут уже ограблена!
— Вряд ли.
— Почему?
— Как ты не понимаешь? Смотри, она внесла сюда адрес Олега. Значит, запись ничуточки не устарела. И потом, она наверняка зачеркнула бы те адреса, по которым уже наведалась. По-моему, это список квартир, о которых у них есть какие-то сведения. Едем ко мне, помозгуем! — предложила Матильда.
— Нет! Давай сейчас на Красноармейскую!
— Зачем?
— Надо показать записку ребятам! Это куда важнее, чем следить за Крокодилой. Она в воскресенье может запросто из дому не выйти! — убеждала я Матильду.
— Хорошо! — согласилась она.
Через сорок минут мы уже бежали по Красноармейской. Ага, вот и нужный нам дом. Но ребят не видно.
— Что будем делать? — спросила я.
— Пошли в подъезд заглянем, может, они там.
Мы направились к подъезду. Никого.
— Во прячутся! — восхитилась Мотька. — Смотри! Джип Олега!
— Джип-то есть, а больше никого! Значит, наверное, пока дежурит один Олег, — предположила я. — Но вот как его найти?
— Сейчас сделаем! — засмеялась Мотька.
Она подошла к джипу и изо всех сил дернула ручку дверцы. Раздался оглушительный вой. Сигнализация! И буквально через несколько секунд откуда-то выскочил Олег.
— Вы что, спятили? — закричал он.
— А мы ходим тут, ищем, ищем, никого! Вот и решили тебя таким образом вызвать, — со смехом объяснила Мотька.
— Быстро в машину! — скомандовал Олег. — Не хватало только, чтобы вас тут заметили!
— А ты один? — поинтересовалась я.
— Да! Ребята должны приехать попозже! А теперь говорите, в чем дело?
— Во-первых, посмотри, что я нашла, — я протянула ему копию Крокодилиной записки.
Он очень внимательно посмотрел на нее, потом присвистнул:
— Ага! Тут мой адрес, значит, я так понимаю, это план ограблений! Неплохая улика. А почему на туалетной бумаге?
— Другой не было, — объяснила я.
— А оригинал где? — спросил Олег.
— Там, где был! В кухне на полу!
— Понятно. Еще какие будут соображения? Или вы только из-за записки сюда пришкандыбали?
— Нет, Олег! Мне вдруг пришло в голову, что нам нельзя сдавать этих теток милиции. Ни в коем случае!
— Почему это? — возмутился Олег.
— Потому что тогда заметут и Раю. А она в лагере погибнет! И сестренка ее десятилетняя одна останется!
— А ведь верно! Я как-то не подумал… Но что же делать? Просто плюнуть на это дело? Пусть себе воруют дальше? Старух грабят?
— Конечно, нет! Поэтому-то мы сюда и примчались! Думали, вы все здесь! Надо собраться и все обсудить! — тараторила Мотька.
— Так! Первым делом давайте позвоним ребятам! Матильда, у тебя есть жетон?
— У меня есть! — сказала я. — Вот!
Мы выехали со двора на Красноармейскую и остановились у первого автомата.
Олег выскочил и бросился к телефону.
— Только бы он их застал! — проговорила Мотька.
Вскоре вернулся довольный Олег.
— Порядок! Дозвонился Митяю! Через полчаса собираемся у Матильды!

Глава XVIII Наша взяла!

После обеда за мной заехал Олег, и мы направились к метро. Машину пришлось оставить немного поодаль. На часах было без пяти четыре.
— Ася, а кто я тебе? — уточнил Олег.
— Двоюродный брат.
— Понятно.
— А вот и она! — прошептала я и шагнула навстречу вчерашней знакомой. — Здравствуйте! Вот, возьмите, и большое вам спасибо! — Я протянула ей деньги.
Она небрежно сунула их в карман.
— Честно говоря, я думала, ты не придешь! — сказала она.
— Ну что вы, как я могла! Вы меня выручили…
— Да ладно, а этот юноша с тобой?
Она смерила Олега весьма одобрительным взглядом.
— Да, это мой двоюродный брат, он только сегодня утром вернулся из Петербурга, а то бы я ему вчера позвонила…
— Вы были так любезны, выручили мою кузину… — с изысканной вежливостью начал Олег.
— Ой, до чего красиво говоришь! Обожаю интеллигентов! — воскликнула она.
— Вы знаете, я на машине и с удовольствием вас подвезу.
— Нет, спасибо, я сама на машине!
План наш летел к черту. И вдруг…
— Барыгина! Это ты? Галюшка!
Какая-то женщина кинулась в объятия нашей незнакомки.
— Ой, Барыгина! Сколько ж мы с тобой не видались! С ума сойти! Лет пятнадцать, наверное!
— Катька? Кузнецова? Надо же!
Женщины обнялись! Нет, определенно в этом деле нам фантастически везет! Итак, Галина Петровна Барыгина! Ну и фамилии у них! Бог шельму метит!
— До свидания! Еще раз спасибо! — сказала я, взяла Олега под руку и отвела в сторонку.
Барыгина даже не ответила мне. Ну и бог с ней!
— Ася! Она сказала, что на машине! Надо все же за ней проследить!
— Правильно!
Мы притаились за одной из коммерческих палаток. Барыгина и Кузнецова о чем-то возбужденно болтали. Потом Кузнецова вытащила из сумки ручку, записала что-то на бумажке и сунула в руку Барыгиной. Та спрятала бумажку в карман. А своего телефона или адреса не дала. Мы с Олегом понимающе переглянулись. Наконец старые подруги обнялись на прощанье и расстались. Кузнецова нырнула в метро, а Барыгина медленно направилась в сторону магазина «Казахстан».
— Иди за ней, — распорядился Олег, — а я к машине, потом подхвачу тебя. Главное, заметь номер!
— Ладно, не маленькая!
Барыгина перешла трамвайные пути и направилась к стоящему у овощного магазина красному «Москвичу». Вышла на мостовую и села за руль. Машина была полна народу. Я заметила номер и отошла в сторонку. Едва «Москвич» вырулил на проезжую часть, ко мне подкатил джип. Я мигом влезла в него.
— Вон тот красный «Москвич»! — выдохнула я.
— Отлично! Там у нее полна коробушка!
— Олежек! А вдруг это вся компашка в сборе? Вдруг они на дело едут!
— Не исключено! И судя по направлению, хотят навестить вашу подругу!
— Какую подругу?
— Которая на вас палкой махала!
— Ой, правда! Что же будем делать?
— На месте сообразим! Может, они просто в Дом обуви едут, туфли покупать! Как бы там ни было, у нас грандиозные успехи! Имя, фамилия и еще номер машины! Она у нас в кармане, даже если теперь и не Барыгина!
— Да, нам бы еще четвертую обнаружить — и порядок! — вздохнула я.
Тем временем красный «Москвич» действительно свернул в проулок и остановился. Олег проехал вперед и тоже остановился.
— Ну, что там? — спросила я.
Он смотрел в зеркало заднего вида.
— Аська! Это они!
Я оглянулась. Из красного «Москвича» с трудом вылезла очень толстая женщина и, переваливаясь, направилась к подъезду.
— Олежек! Это четвертая! Это она! — завопила я.
— Не ори!
Толстуха скрылась в подъезде, за ней немного погодя тенью метнулась неприметная женщина в сером плаще и красной беретке. Мадам Культяпкина собственной персоной.
— Грамотно действуют, — заметил Олег. — Не лезут кучей, а по одной просачиваются в подъезд. Никто и внимания на таких невзрачных теток не обратит!
— Олег, что будем делать? — не терпелось мне.
— Пускай они войдут к старухе.
— И дальше что?
— Дальше мы с тобой тоже позвоним в квартиру.
— Она нас не пустит!
— Пустит! Еще как пустит! Я ей вот что покажу! — И он вынул из кармана красную книжицу.
— Что это?
— Пропуск на папину фирму! Старуха и не чухнется! Решит, что я из органов!
Тем временем из машины вылезла Светлана Георгиевна и бодро зашагала к дверям. Последней в подъезд вбежала Барыгина.
— Ждем три минуты и идем за ними! — скомандовал Олег. — Ну, Аська, готовься произнести обвинительную речь! Ты же это умеешь!
Меня затрясло. Однажды мне уже довелось разговаривать с преступником с глазу на глаз, но тогда мною двигала любовь… А теперь, кроме четырех преступниц, в квартире будет непредсказуемая сварливая старуха…
— Пошли! — сказал Олег.
Мы вбежали в подъезд.
— Какой этаж?
— Седьмой!
Олег нажал на кнопку. Лифт поехал. Второй, третий, четвертый этаж. Скорее бы! Внезапно раздался треск и лифт остановился.
— Только этого не хватало! — Олег поочередно нажимал на все кнопки, но лифт стоял. Диспетчер не откликался.
— Черт! — стукнул Олег кулаком по стенке лифта. Однако и это не помогло.
— Олег! Мы же их упустим! — взмолилась я.
— А что я могу сделать?
— Олежек, ну пожалуйста, придумай что-нибудь! Ведь когда еще нам такой случай представится!
— Чудачка, я же не монтер! И инструментов у меня нет, и вообще я в лифтах ничего не понимаю! Да, не повезло! Нажми-ка еще раз кнопку диспетчера!
Но сколько я ее ни нажимала, ответа не было.
— А у вас в Америке так бывает? В небоскребах? — поинтересовалась я.
— Вообще-то все бывает, но лично я о таком ни разу не слыхал. Погоди! Тихо! Слушай! — одними губами шепнул он.
Я прислушалась. Кто-то спускался по лестнице. Явно не один человек.
— Не повезло! — раздался голос Светланы Георгиевны. — И старухи дома нет, и лифт не работает!
Олег победно вскинул руки.
— Им тоже не повезло!
— Ну, куда теперь? — спросила Барыгина.
Незнакомый голос, очевидно, Элечкин, произнес:
— На Фрунзенскую.
Олег схватился за голову.
— Нет, — решительно возразила Светлана Георгиевна, — туда завтра с утра, там же девка-школьница! Поехали на Университетский. Давай, Зина, помогу!
Ага, четвертую зовут Зиной!
И вдруг Олег забарабанил кулаками в стенку лифта.
— Эй, кто-нибудь! Помогите! Мы тут застряли! Вызовите монтера!
В ответ раздались только быстрые шаги вниз по лестнице.
— Зачем ты их спугнул? — набросилась я на Олега.
— Сколько можно тут сидеть! Надо же предупредить всех! Вот бездарное положение! Хуже некуда!
И он снова принялся барабанить в стенку. Минут через пять женский голос спросил:
— Миленькие, вы давно тут сидите?
— Минут двадцать! — крикнул Олег. — Пожалуйста, вызовите монтера по телефону, диспетчер не откликается!
— Ох, беда с этим лифтом! Сейчас, миленький, сейчас!
Снова воцарилась тишина.
— Олег, скажи, ты не жалеешь, что переехал в Москву из Америки?
— Только вот в такие минуты! — засмеялся Олег. — А вообще — нет! Здесь жить интереснее!
— Но ведь так много людей хотят отсюда уехать?
— Это их личное дело. Если хочешь знать, тамошних девчонок со здешними не сравнить!
— Правда?
— Правда! Таких, как ты или Матильда… нет, там таких нет! Мне по крайней мере не попадались!
— А тебе Матильда нравится? По-настоящему? — решила я отвлечь Олега.
— По-настоящему. Она — классная! И ты тоже! — спохватился он.
Я засмеялась. Мотька обрадуется. В этот момент раздался голос диспетчера:
— Алло! Эй! Алло! Вы там меня слышите? Давно сидите?
— Полчаса уже! Сколько можно? Где вас носит? — заорал Олег.
— Уж и пообедать нельзя! Ладно, ждите, вышел монтер!
И связь отключилась.
Минут через пять явился монтер и очень быстро выпустил нас.
— Спасибо! — крикнули мы и ринулись вниз по лестнице.
— У тебя жетоны есть? — на бегу спросил Олег.
— Есть!
Я сунула ему в руку два жетона, и он сломя голову помчался к автомату. Я за ним.
— Алло! Анеля Александровна, это Олег! Здрасьте! Они едут к вам! Мы случайно узнали! Впустите их, мы сейчас едем! Только заприте комнаты, примите их на кухне! Отлично! И поговорите с ними подольше! До свидания!
— Олег! Давай еще позвоним Мотьке, пусть обзвонит ребят! Может, они на такси успеют!
— Давай! Матильда, это Олег! Слушай меня внимательно! Позвони Митяю и Косте, берите такси и валите на Университетский! Мы тоже едем туда. Они скоро там будут! Захвати все, что у вас на них есть! Ах, у Аси! Ладно! Давай, живо! Пока! Аська, в машину!
Мы плюхнулись в машину и помчались.
— Олег, будешь так гнать, тебя остановят!
— Что верно, то верно! — Олег сбросил скорость. — Тише едешь — дальше будешь! Ась, а они там денег на такси наберут? — спросил вдруг Олег.
— Конечно! У нас есть квартетовские деньги, как раз на такие случаи. Мы их заработали!
— Смешно, — сказал Олег, — у этих теток тоже квартет. Выходит, «Квартет» против квартета!
Действительно, смешно!
Первое, что мы увидели на Университетском, был красный «Москвич». Пустой. Значит, они уже на месте. У меня опять забилось сердце. Сумею ли я убедить этих воровок? И тут же на память мне пришла несчастная Раиска, влюбленная в придуманного мною принца-дальнобойщика, вынужденная торговать краденым, забитая жестокой теткой… И кровь у меня вскипела.
— Пошли, Олег!
Тетя Анеля жила на шестом этаже. Но мы пошли пешком. Береженого бог бережет! Подойдя к двери тети Анели, мы прислушались. Но ничего не услыхали.
— Хочешь, подождем ребят, — предложил Олег.
— Нет! — Я решительно нажала на кнопку звонка.
— Кто там? — спросила из-за двери тетя Анеля.
— Это мы, — приглушив голос, сказал Олег.
Едва мы вошли в квартиру, как услыхали чьи-то вопли.
— Откройте, откройте!
— Ненормальная, выпусти нас!
Тетя Анеля нам подмигнула.
— Я их заперла!
— Здорово! — рассмеялся Олег. — Аська, во избежание неприятностей, говори через дверь! А то эти туши могут все снести, и мы вдвоем их не удержим!
— Открой, падла! — истерически заорала одна из баб.
— Фи! — громко проговорила тетя Анеля. — Какие грубые люди у нас в префектуре! Какие чудовищные манеры!
Ай да тетя Анеля!
— Ну, Аська, давай! — подтолкнул меня Олег.
Но в этот момент в дверь позвонили. В квартиру ввалились Костя, Митя, Мотька и Валерка.
— Выпустите нас! Открывай, чертова кукла! Прошу вас, откройте! — наперебой вопили воровки.
— Теперь можно и открыть! — сказал Олег. — А вы, парни, прикройте выход!
Тетя Анеля повернула ключ, и в коридор буквально вылетела Галина Петровна.
— Что здесь происходит? Вы ответите за это! Мы сотрудники префектуры! — Но вдруг она приметила меня, потом глянула на Олега. — Как вы сюда попали? — взвизгнула она.
— Тише, не горячитесь! — сказала я. — Вернитесь в комнату и сядьте!
Барыгина в полном ошалении вернулась в комнату, где за круглым столом уже вновь рассаживались ее соратницы. При виде меня Светлана Георгиевна злобно сощурилась, но промолчала. Ее взгляд не предвещал ничего хорошего.
— Итак, почтенные дамы! — начала я, вновь ощутив себя Джулией Уэйнрайт, но уже в должности прокурора. — У меня к вам разговор. И если мы придем к соглашению, вы спокойно уйдете отсюда к себе домой.
— А если нет? — каким-то змеиным голосом спросила неприметная Эльвира Абдуловна. — Что тогда?
— Тогда мы передадим материалы в милицию. А у нас их, поверьте, более чем достаточно.
— Какие материалы, о чем ты говоришь? — вскинулась Светлана Георгиевна.
— Ваша замечательная деятельность по ограблению одиноких старух не осталась незамеченной, мы знаем ваши имена, фамилии, адреса, знаем ограбленных вами старух, которые вас, несомненно, опознают, как уже опознали по фотографиям!
Женщины в ужасе переглянулись.
— Ваш крокодильчик, Светлана Георгиевна, сослужил нам добрую службу, а одной из самых весомых улик для милиции будет списочек с зашифрованными адресами. Мы бы прихватили вас еще два часа назад, на проспекте Мира, но, к сожалению, старушки не оказалось дома!
— Ладно, с этим все ясно, — прошипела Эльвира. — Что вы от нас хотите?
— Во-первых, вы прекращаете свою деятельность! Если нам станет известно, что таким образом ограблена еще хоть одна старушка, все материалы немедленно передаются в милицию! Я понятно говорю?
Они промолчали.
— Вам нужно время для обсуждения?
— Да чего тут обсуждать! — махнула рукою толстая Зина. — Слава богу, так кончилось! Могло быть и хуже! Вы как хотите, а я больше этим ни за что не буду заниматься! Себе дороже!
— Замолчи, дура! — прикрикнула на нее Элечка. — А кто вы, собственно, такие, по какому праву…
— Если вы хотите говорить о правах, что ж, мы передадим дело в милицию, вы наймете адвоката и вот с ним уже говорите о своих правах сколько влезет!
Элечка молчала. Светлана и Барыгина выжидательно смотрели на нее, а Зина с трудом поднялась из-за стола.
— Все! Я ухожу! И больше, Эля, я тебе ничего не должна, хватит, и так позору наглоталась выше головы!
— Да иди, иди, колода! Толку от тебя как от козла молока!
— Спасибо вам, ребятки, а то и впрямь в тюрьму бы загремела! — со слезами в голосе сказала Зина.
— Еще загремишь! — произнесла Элечка. — Никогда не поздно!
Зина вопросительно взглянула на меня.
— Я могу идти?
— Конечно! Идите!
Митя с Костей посторонились и пропустили ее к двери. Она оглянулась.
— Эля! Соглашайся! Другого выхода нет!
И она ушла.
— Еще какие будут условия? Ты же вроде сказала: во-первых? — поинтересовалась Элечка.
— Да! А во-вторых, вы навсегда оставите в покое госпожу Горемыку и ее племянницу. А если не дай бог с кем-то из них что-то случится, то материалы опять-таки немедленно попадут в милицию.
— Да, не вздумайте на них наезжать! — взвизгнула Мотька. — Хуже будет!
Краем глаза я заметила, что Олег умирает со смеху.
— Итак, каково ваше решение, госпожи Мухоморова, Культяпкина и Барыгина? — спросила я немного погодя.
— Ладно, черт с вами! Пропадите вы пропадом! — выпалила Эльвира.
Ого! Уже второй раз за три дня мне желают пропасть пропадом! Но ничего, зато опять наша взяла!